Барбара Картленд - Герцог Сорвиголова
— Как вам нравится мой новый туалет, папенька? — спросила она его.
— Ты выглядишь чудесно, душенька, — ответил сэр Рональд. — Ты так похожа на свою мать.
В голосе его прозвучала боль, и Касе стало жалко отца.
На мгновение она даже подумала, что с ее стороны бессовестно подвергать его таким волнениям, — но она твердо решила избежать замужества, которое сулит ей несчастье.
Весь вечер она думала только об этом, как ни старалась отвлечься.
К счастью, лорд Стефелтон не присутствовал на балу.
Кася постоянно сравнивала его с молодыми людьми, которые приглашали ее танцевать, Лорд Стефелтон, которому было уже за сорок, явно проигрывал в этом сравнении.
Она внезапно подумала, что он, наверное, почти так же честолюбив, как был в этом возрасте ее отец, и он будет рад стать преемником Рональда Росса.
Безусловно, в уме ему было нельзя отказать. В то же время как мужчина он был непривлекателен.
Кася сказала себе, что глаза у него слишком холодные.
Она вздрагивала от отвращения при мысли о том, что он будет касаться ее.
Даже танцуя, она не переставала терзаться вопросом, как мог ее отец, который так горячо любил свою жену, принуждать дочь к браку с нелюбимым мужчиной.
Особенно если учесть, что этот мужчина и сам не питает к ней больших чувств.
Потом она подумала, что отец ее, несмотря на возраст, по-прежнему очень красив.
К тому же он был баснословно богат — и Кася заметила, что дамы на балу так и вьются вокруг него.
Видно было, что это доставляет ему удовольствие, и Кася подумала, что нужно быть слепым, глухим и бесчувственным, чтобы решить, будто она смирится с обществом человека, к которому не испытывает даже симпатии.
Однако ей хватало чуткости понимать, как много значит для отца его состояние.
В его основу были положены сбережения, которые он собирал по фунту.
Потом он унаследовал судовладельческую компанию, процветанию которой сам немало способствовал, и начал приумножать капитал, пока его состояние не превратилось буквально в золотую гору.
И теперь он был готов защищать плоды своих усилий любой ценой.
«И это, разумеется, означает, что я должна быть принесена в жертву!»— с отчаянием думала Кася и больше уже не жалела его.
Когда в час они сели в карету и поехали домой, она всю дорогу нарочно говорила о бале:
— Вы имели такой потрясающий успех, папенька! Я видела, сколько красавиц строили вам глазки.
— Разве? А я не заметил, — поспешно сказал сэр Рональд. — Знаешь, Кася, никто из женщин не может сравниться с твоей матерью.
— И все же мне кажется, — сказала Кася, — что маменька хотела бы, чтобы было вам весело. Она всегда считала, что вы слишком много работаете, — и не стремитесь же вы, в самом деле, стать еще богаче!
— Я коплю богатство ради тебя и твоих будущих детей, — ответил сэр Рональд.
Кася подумала, что дети, ради которых он так старается, должны быть детьми лорда Стефелтона — и передернулась.
— Вы забегаете вперед, папенька, — сказала она вслух. — Ведь еще даже мой бал не прошел.
— Это будет лучший бал сезона, — уверенно заявил сэр Рональд. — О нем будут долго вспоминать.
Они помолчали; потом он сказал:
— Все, что я хочу от тебя, моя дорогая, — это чтобы ты позволила мне объявить о вашей помолвке со Стефелтоном. После этого охотники за приданым угомонятся.
— Я слишком устала, чтобы говорить об этом сейчас, папенька, — сонным голосом пробормотала Кася.
— Да-да, разумеется, — поспешно согласился сэр Рональд. — Утром я собираюсь в Сити, но мы пообедаем вместе — если, конечно, ты уже куда-нибудь не приглашена.
— Да, как я могла забыть! — воскликнула Кася. — Надеюсь, я проснусь вовремя.
В холле она поцеловала отца, пожелала ему спокойной ночи и побежала вверх по лестнице.
Она знала, что сначала он зайдет в кабинет — проверить, нет ли на столе каких-нибудь срочных писем.
Ложась в постель, Кася сказала себе, что вечер прошел даже лучше, чем она рассчитывала.
Оставалось только молиться, чтобы завтрашний день прошел так же удачно.
«Я знаю, что отец окончательно и бесповоротно решил, что я должна стать женой лорда Стефелтона, — сказала она себе. — А я окончательно и бесповоротно решила этого не делать. Посмотрим, кто из нас победит».
Горничная разбудила Касю, как та и велела, в восемь часов.
Торопливо позавтракав, Кася открыла гардероб и достала самые скромные из своих платьев.
Она надеялась, что они будут не слишком противоречить ее положению гувернантки.
Впрочем, она понимала, что настоящая гувернантка не могла бы себе позволить даже одного такого платья.
Подумав, она решила, что если ее спросят, она скажет просто — все это ей подарила состоятельная подруга.
В то же время Кася знала, что герцог Дорегхорн не женат.
Следовательно, в замке нет женщины, которая могла бы что-то заподозрить и начать ее расспрашивать.
Она вспомнила все, что слышала о герцоге от своих приятельниц.
Отец добивался для нее приглашений от мамаш других девушек на вечера, где собиралась только молодежь.
Вообще-то на этих вечерах Кася отчаянно скучала. Она слушала разговоры своих сверстниц, и каждый раз это оказывался по большей части обмен сплетнями.
Как правило, они обсуждали светских львиц и цитировали своих братьев и отцов по поводу внешности той или иной женщины.
Другой темой, о которой говорилось значительным шепотом, были нашумевшие романы высшего света.
На одном из таких вечеров Кася услышала, что герцог Дрегхорнский на войне проявил себя настоящим героем. Еще о нем говорили, что у него связь с леди Джулией Барлоу.
Это была ослепительная красавица, перед которой не мог устоять ни один мужчина.
Касе хотелось бы ее увидеть, но на тех трех балах, на которые ее приглашали, леди Джулия не присутствовала.
То же самое можно было сказать и о герцоге Дрегхорнском.
Интересно, подумала Кася, не приедут ли они в замок?
Тогда она в роли гувернантки могла бы столкнуться с ними на лестнице или увидеть из окна, как они прогуливаются по саду.
Подумав об этом, Кася сама над собой посмеялась.
В то же время она отдавала себе отчет в том, что должна вести себя осмотрительно и, как говорится, «знать свое место».
А место гувернантки, по общему мнению, было «между небесами и адом»— проще говоря, между господами и слугами.
Она вспомнила, как однажды ее мать сказала:
— Мне всегда жалко гувернанток. Они так одиноки.
— Почему вы так думаете, маменька? — спросила тогда Кася.
— Несмотря на то что они леди, их не допускают в гостиные, а со слугами они не желают общаться, — ответила леди Маргарет. — Я не устаю удивляться, как они могут так долго слушать только детскую болтовню.
