Мой темный принц - Росс Джулия
Она вполне могла свалиться вниз на подъезде к подъемному мосту, но Николас ехал рядом, готовый, если понадобится, в любую минуту перехватить у нее поводья. Мост пролегал над естественной трещиной в скале шириной футов в двадцать. Николас и Пенни заехали во двор крепости, оставив ликующих солдат стоять по ту сторону моста.
– Добро пожаловать домой, ваше королевское высочество, – произнес Николас.
Она ожидала увидеть нечто мрачное и неуютное: голый камень, сочащийся влагой и историей; ржавые доспехи и выставку алебард. Но древние стены замка эрцгерцогов Глариена встретили ее белоснежной штукатуркой, позолотой и изобилием росписей. В лазурных небесах потолков витали нимфы и херувимы. На стенах теснились портреты в позолоченных рамах. Роскошное барокко с явным итальянским налетом. Современный королевский дворец, драгоценная жемчужина в грубой раковине.
– Глариен – богатая страна, – проговорил ей на ушко Николас, бросив накидку слуге. – Заметила, сколько у нас ювелирных мастерских?
Появились служанки, приседая в глубоких реверансах. Пенни увели в покои, расположенные несколькими этажами выше парадных приемных. За красными бархатными занавесями, дорогими гобеленами и коврами она обнаружила комнаты, завешанные присланными из Альвии платьями, целую стену, заставленную туфлями, шкатулки с драгоценностями и лентами, одним словом, все, что София не взяла с собой в Лондон.
Дамы сняли с Пенни одежду для верховой езды, облачили ее в длинную муслиновую купальную рубашку и усадили в теплую воду, от которой исходил аромат горного воздуха и цветов. Ей предстоял четырехчасовой отдых, прежде чем приступить к выполнению своих обязанностей и принять в тронном зале мэра и старейшин Морицбурга.
В итоге ее закутали в халат, отделанный бесценным кружевом и жемчугом, она отослала женщин прочь и пошла в спальню принцессы. Пенни остановилась перед туалетным столиком. Ее дядя, герцог Михаэль, прислал дочери любимые безделушки. Пенни осторожно коснулась каждой, погладив их пальчиком. Пузырьки с духами, щетки и расчески, все вещи в изысканных инкрустациях, все безумно дорого – женские штучки, соответствующие статусу принцессы.
Она открыла крышку небольшого, украшенного драгоценными камнями медальона, прекрасно понимая, что обнаружит внутри, поскольку видела точно такой же в Раскалл-Холле. И все же ей пришлось присесть, прежде чем она смогла заглянуть внутрь. Ее кузина, принцесса София, смотрела на эту вещицу до того, как она попала в руки Карла. Медальон с миниатюрой Николаса до сих пор источал легкий аромат ее духов.
И вот теперь София пропала.
«Я самозванка! Я живу жизнью, взятой взаймы у другого человека. Как можно быть такой дурой и влюбиться в мужа другой женщины?»
– Похож, – прозвучал у нее за спиной его голос. – Но не отражает моего демонического характера.
Пенни поймала его отражение в зеркале. Он раскраснелся – явно тоже принял ванну – и теперь был в черном халате с красными львами. На мгновение они оба замерли, словно попали в каплю янтаря или в портрет, и вот он положил ей на плечо руку и проскользнул под шелк халата. Она видела, как загорелись его глаза, когда длинные пальцы двинулись вверх по знакомым изгибам ее шеи, вызывая ответную реакцию.
– Это неправильно. – У нее перехватило горло, голос дрогнул. – С самого начала все было не так.
– Да, я знаю.
Вторая рука присоединилась к первой, и они вместе начали стягивать с ее плеч белый шелк. Он склонил голову и поцеловал ее кожу. Зеркало отразило контраст – черные волосы и лилейное кружево.
Губы обожгли ее огнем и лишили сил.
– Твой бог Вулкан? – еле слышно выдохнула она.
– Разве я делаю молнии для Юпитера? – улыбнулся он. Его ладони двинулись вниз, увлекая за собой легкую ткань, пока в зеркале не появились окружности ее груди.
– Ты плавишь металл, – сказала она. – Замысловатые хитросплетения у тебя в крови.
Какие же красивые у него руки! Кончик большого пальца отодвинул ткань и погладил ее обнаженную кожу. Он бережно расстегнул пуговички, и халат сполз до самой талии. Пенни вся горела в огне, прекрасно понимая, что ничего не может с собой поделать, стоит ей оказаться в его руках.
– Это неправильно, – повторила она. – И это моя вина.
– Я люблю тебя, – проговорил он. – Я много чего сделал не так, но из всех своих неверных поступков от этого я просто не в состоянии отказаться, даже если на кону стоит моя душа. – Он прижался губами к ее плечу, ладони накрыли ее грудь. – О Бог ты мой!
Кровь бешено неслась по ее венам. Его пальцы принялись ласкать ее соски. Она видела, как они напряглись, видела в своих собственных глазах удивленное обожание. Ее бросило в дрожь.
– Николас! – поймала она его за руку. – Это моя вина! Я все это затеяла. Я не понимала. Но это неправильно!
– Нет ничего неправильного. Я должен рискнуть! Я люблю тебя больше жизни.
– Даже больше жизни принцессы Софии?
Его руки замерли, темнея на фоне ее белоснежной кожи.
– Увы! – криво усмехнулся он. – Даже тебя я не смогу любить настолько, чтобы пожелать Софии смерти.
– Я вовсе не то имела в виду. – Она повернулась спиной к зеркалу.
– Неужели? До сих пор твоя кузина была для тебя не более чем фантазией. Просто имя, бесплотный образ. Теперь ты видишь ее вещи и понимаешь, что вы с ней одной крови. – Он взял в руки миниатюру и взглянул на нее. – И все же София даже не подумала взять ее с собой.
– В глазах мира ты ее муж. Ты не сможешь связать себя с другим человеком. И она тоже.
– И любить другого человека мы тоже не можем… никогда в жизни? – поднял ее. – Никогда в жизни, Пенни! Ты думаешь, мы с ней муж и жена перед лицом святого Кириакуса? Святой благословил только один союз – твой и мой. – Он без лишних слов сорвал с нее халат, оставив ее стоять обнаженной. – Я всего лишь человек!
Он отошел в сторону – великолепный, властный, идеальное сочетание костей и мускулов. У нее пересохло во рту. Может ли она умереть от желания?
– Я… я даже не подозревал… – Он повернулся к ней, возбужденный, прекрасный. – Пенни! Ради Бога! – Он подошел к кровати и уставился на простыни. – Может, я, как Вулкан, тружусь в подземных пещерах. Может, воплощаю в жизнь чудовищные капризы металла. Я хром, как кузнец богов, обесчещен. Я не прошу тебя любить меня. Как я могу просить тебя об этом?
– Но я люблю тебя. – Откуда эта боль в сердце? Или оно разбилось на мелкие кусочки? – Почему, по-твоему, я явилась сюда? Это все угрозы Карла. Он сказал, что убьет и тебя, и принцессу и заставит меня разыгрывать из себя его жену. И вот теперь искушение на нашей стороне! Мы испытываем искушение забыть настоящую Софию, нам хочется думать, что я смогу навсегда остаться здесь, с тобой.
Николас поднял взгляд. На лице заиграла улыбка.
– Ах, Пенни! Если бы даже и существовало такое искушение, это просто невозможно.
Что, если София умрет?..
– Мы должны найти ее! – Пенни охватила ярость, она боялась проявить слабость. – Мы должны найти ее, и я должна вернуться домой.
– Мы найдем Софию. Но то, что происходит в этой комнате, не имеет к ней никакого отношения. Есть только ты и я. Как можешь ты отвергнуть меня теперь?
«Я отвергаю тебя, после того как настояла на том, чтобы мы стали любовниками, я отвергаю тебя. Ты не хотел, чтобы я приезжала сюда. Ты хотел, чтобы я спокойно жила в Раскалл-Сент-Мэри. Но я приехала, потому что я упряма. Потому что возомнила, будто смогу помочь тебе. Я не знала – откуда мне было знать? – что ты отлит из чистого золота».
– Николас. Однажды ты учил меня выбору, заставил выбирать между красным и черным. Я знаю, что выбрала моя кровь. Но после этого будущее ваше – твое и Софии, вам реформировать Глариен.
– Сейчас – это сейчас, – сказал он. – Иди ко мне, Пенни. Позволь мне пронести сквозь жизнь память о тебе.
«И ты потренируешься на моем теле? Чтобы, когда София попадет в твои руки, ты смог завоевать ее с самой первой ночи? Как завоевал меня, как завоевываешь меня, заставляешь растворяться и распадаться на части перед лицом моей страсти?»
