Эммуска Орчи - Неуловимый Сапожок
Затем Блейкни решительно вышел из комнаты.
ГЛАВА XXXV
МАРГАРИТА
Когда сэр Перси вернулся, леди Блейкни стояла около стола, одной рукой опираясь на спинку стула; вся ее фигура застыла в напряженном мучительном ожидании.
В эти решающие мгновения, когда его драгоценная жизнь была поставлена на карту, она ни на мгновение не потеряла присутствия духа и мужества. А в тот момент, когда он схватил подсвечники, каким-то шестым чувством вдруг поняла, что именно он собирается сделать и чего он ждет теперь от нее.
Как только комната погрузилась во тьму, Маргарита силой удержала себя, чтобы не сделать ни малейшего движения; услышав возню, она совсем успокоилась, поскольку не сомневалась, что он ни за что не позволит им вырвать из своих рук такой оскорбительный документ. Когда же наступило всеобщее замешательство, когда все солдаты рассеялись кто куда, а комната опустела и Шовелен остался один, она тихонько затаилась в самом темном углу комнаты, боясь даже дышать, и ждала от него знака.
Она не могла его видеть, но постоянно чувствовала его присутствие где-то рядом и знала, что он ее мысленно просит ждать… И она тихо следила за каждым шорохом, в любое мгновение готовая броситься на его зов и помочь или же сколько угодно оставаться неподвижной и ждать…
И лишь только после того, как беспомощное тело ее врага было убрано из комнаты, она покинула темный угол; свет лампы освещал ее золотистые волосы, нежный румянец щек и пляшущее в ее торжествующих глазах пламя любви.
Именно такой он и увидел ее, вернувшись, и на мгновение застыл в дверях – радость видеть ее вдруг оказалась настолько сильной, что он не сразу смог даже двинуться к ней навстречу. Он сразу же забыл о всех перенесенных мучениях, унижениях, о все еще грозящей опасности, он помнил теперь лишь о том, что она его любит, а он боготворит ее.
И в следующее мгновение Маргарита уже упала в его объятия. Вокруг все было тихо, только в дверях на валу мягко шелестел дождь да откуда-то издалека доносились музыка, крики и смех народного гуляния.
Вдруг под окном раздался крик морской чайки. Перси и Маргарита пришли в себя. И вновь страстного любовника сменил человек действия.
– Если не ошибаюсь, это Тони, – быстро сказал он, заботливо поправляя несколько дрожащими от избытка чувств пальцами капюшон на ее голове.
– Лорд Тони? – эхом откликнулась она.
– О, здесь должны быть Гастингс и другие. Я велел им ждать нас, едва лишь все успокоится.
– Ты был настолько уверен в успехе, Перси? – удивленно спросила она.
– Абсолютно, – улыбнулся он ей в ответ.
Он подвел ее к окну и поднял на подоконник. Земля была близко, да и две пары крепких рук уже приготовились принять ее.
Сэр Перси выпрыгнул из окна следом, и небольшая компания спокойно направилась к воротам. Крепостные валы выглядели совершенно пустынными. Весельчаки были далеко отсюда, и лишь редкие случайные прохожие с узелками явно стремились воспользоваться предоставленной возможностью и поскорее покинуть этот город.
Небольшая компания продвигалась молча, сэр Перси держал жену за руку. Вскоре они поравнялись с группой солдат, которые неприкаянно торчали перед воротами.
– Ха! – воскликнул один из них. – А вот и англичанин!
– И черт с ним, – лениво отозвался другой. – Пусть катится в свою Англию.
Ворота Булони были распахнуты для всех с того самого момента, как с форта донеслись пушечные выстрелы. Всеобщая амнистия начала действовать, каждый мог идти куда ему заблагорассудится, и стража получила строжайшее распоряжение никого не обыскивать и всех пропускать.
И никто даже не подозревал о Том, что великий и грандиозный план уничтожения Сапожка Принцессы и его лиги полностью провалился, что Колло торопился доставить в Париж не что иное, как блистательную шутку, а тот, кто придумал и едва ли не довел до конца самую дьявольскую интригу, какую только можно было придумать для уничтожения врага, лежал теперь совершенно беспомощный, с кляпом во рту, потеряв всю свою неограниченную власть.
Таким образом компания, состоящая из сэра Перси, Маргариты, лорда Энтони Дьюхерста и милорда Гастингса, беспрепятственно покинула город. Уже за пределами его они встретили милорда Эверингама и сэра Филиппа Глайнда, забравших аббата Фуке из его старой церквушки и проводивших его за город, в то время как Франсуа и Фелисите со своей старой матерью уже ждали его под охраной остальных членов лиги.
– Мы все участвовали в этой процессии, разодетые во всевозможные одежды, до самой вечерни, – рассказывал лорд Тони Маргарите, пока их маленький отряд продвигался к порту. – Мы не знали точно, что и как будет происходить… Нам было известно лишь то, что мы должны появиться в час, на который назначена дуэль, неподалеку от ворот на южном валу… Кроме того, у нас были точные указания – в случае чего смешаться с толпой. Увидев, как Блейкни поднял подсвечники, мы сразу же догадались, что час настал, и каждый занял свой пост. Все было очень просто.
Молодой человек рассказывал это легко и весело, однако сквозь обычную шутливость проглядывал задорный энтузиазм и победная гордость за своего предводителя.
Чем дальше они уходили от города, тем все больше и больше встречали вокруг оживленных и возбужденных людей. Английский пакетбот уже собирался сниматься с якоря, и каждый мог совершенно спокойно ступить на его борт, не предъявляя никаких паспортов и разрешений. Так что людей, пожелавших отправиться в свободную страну, было очень много.
Неподалеку наготове стояли две лодки с «Полуденного сна», ожидая сэра Перси с его людьми и миледи, а также всех тех, кого они приведут с собой.
Вся компания молча заняла свои места, и, когда лодки оттолкнулись от берега, а моряки с яхты сэра Перси взялись за весла, старый аббат Фуке достал четки и зашептал молитвы.
Он принял свое счастливое избавление так же кротко и спокойно, как принял бы смерть. Но тем не менее чуткий, любящий слух Маргариты уловил в конце каждой молитвы просьбу, обращенную к Le Bon Dieu, – спасти и сохранить нашего английского избавителя.
……………………………………
Лишь однажды Маргарита вернулась к тому ужасному, ставшему теперь прошлым времени.
Они гуляли с мужем по прекрасным аллеям ричмондского парка. Вечерело, и воздух был наполнен тяжелыми запахами влажной земли, поздних роз и отцветающей резеды. Вложив дрожащие пальцы в его руку и подняв полные слез глаза, она взглянула на него и прошептала:
– Перси, простил ли ты?
– Что, д'рагая?
– Тот страшный вечер в Булони… Условие этого исчадия ада… Чудовищное «или-или»… Все это из-за меня… Я виновата…
