Пушистая Сырная Мышь - Причуды судьбы
Чувства и эмоции по-прежнему пребывали в застывшем состоянии, карты я тоже спрятала в дальний ящик стола, так и не посмотрев, что же лежало на туалетном столике перед поездкой в поместье Блэкхоука. Катерина на время прекратила принимать посетителей. Как только мистер Филдинг сказал, что больше я не нужна, как свидетель, я начала собирать вещи и готовиться к отъезду. Что-то подсказывало, останавливать меня никто не будет, несмотря на слова Учителя в нашу последнюю встречу. В начале февраля я покинула Лондон, направляясь в поместье и надеясь, что там все душевные раны затянутся окончательно, и невидимая стена, отгораживающая меня от мира, наконец-то исчезнет.
Весна потихоньку вступала в свои права, деревья окутались нежным зелёным дымом, проклюнулась трава и первые цветы. И хотя по утрам ещё прохладный воздух бодрил, солнышко пригревало весьма ощутимо. Вспоминая всё, что было за прошедший год, я иногда с трудом верила, что за столь малый промежуток времени случилось столько много всего. Способность видеть карты никуда не ушла, несмотря на то, что пользовалась ими в последнее время редко — так, по мелочи, иногда из ближайших двух деревень приходили люди. Я носила их на поясе, в мешочке, и в общем не скрывала свой дар. К удивлению, никто не спешил обзывать меня ведьмой и пытаться убить, наоборот.
Кроме всего прочего на чердаке я нашла старую тетрадь, принадлежавшую бабушке — она умерла, когда мне было совсем мало лет, — в которой аккуратным почерком записано множество рецептов из трав. Оказывается, бабушка умела лечить многие болезни, если верить тетради, и я невольно заинтересовалась. Подробные инструкции, когда и что собирать, как сушить, очень помогли. Не знаю пока, получится ли, но если верить внутреннему ощущению — скорее да, чем нет.
Если верить словам Бетти, улыбаться я стала чаще, но по утрам в отражении всё равно замечала притаившуюся в глубине глаз глухую тоску. Ощущала себя кем-то вроде Спящей Красавицы, ждущей, пока её кто-нибудь разбудит. Единственное, что я знала наверняка — в Лондон не вернусь. Тихая, размеренная жизнь в поместье доставляла больше удовольствия, чем шумная суета города, я бродила, где хотела, и тогда, когда хотела. Никто не требовал от меня соблюдения множества условностей, правил приличия и этикета. Вот разве только сны не снились. Вообще никакие. Или я их не помнила.
Как-то раз во время очередной долгой прогулки по окрестным лесам ноги принесли меня к той самой башне, откуда всё началось. Надо сказать, если Монтеррея я вспоминала редко, то мысли о Деймоне впервые с момента его последнего письма посетили меня сейчас. Я чуть грустно улыбнулась, забравшись на второй этаж: ничего не отозвалось в груди, сердце не забилось, как раньше. Здесь всё осталось как прежде: мусор, остатки кирпича, дырка в стене. Чуть помедлив, я приблизилась и коснулась ладонью стены, прикрыв глаза и вспоминая первый в жизни настоящий поцелуй.
Неожиданно в памяти ярко вспыхнули картинки того дня, и — эмоции шевельнулись. Немного испуганная, я отпрянула от стены, перед внутренним взором промелькнула Башня. О, нет, не хочу, чтобы этот человек снова врывался в мою жизнь и переворачивал с ног на голову! Тряхнув головой, я покинула это место, чувствуя тревогу и смятение — впервые за долгое время хоть что-то отозвалось в душе, заняв место обычной пустоты и даже некоторой отрешённости. Не могу сказать, что эти эмоции обрадовали. Неужели Деймон решил вернуться?.. Прислушавшись к себе, я поняла, что подобная мысль не вызывает особого волнения. Не хотела я больше его видеть и точка.
— Хватит с меня мужчин, диктующих, что делать, — пробормотала я на ходу.
Прошло несколько дней, но смутное чувство тревоги не покидало. Я вроде бы занималась обычными делами, однако поймала себя на том, что прислушиваюсь, не раздастся ли стук копыт на аллее, и нет-нет да косилась в сторону дороги. И сама сердилась на себя за это ожидание. Причём толком сказать не могу, кого же именно хотелось увидеть у крыльца.
Вечером я обычно устраивалась в кресле у камина в спальне, с какой-нибудь книгой из библиотеки — благо, она была очень большая. Вот и сейчас Бетти принесла мне неизменный стакан горячего шоколада и оставила одну. Уютно тикали часы, тихо потрескивали дрова, а из приоткрытого окна в комнату долетал свежий вечерний ветерок, принося с собой запахи набирающей силу весны. Я углубилась в чтение, наслаждаясь умиротворением и покоем, и почти позабыв тревогу, не покидавшую последнее время. Тихий перезвон со стены на мгновение оторвал меня от книги, бросив взгляд на стрелки, я отметила, что уже восемь вечера.
Вдруг за дверью раздались быстрые шаги, и в спальню заглянула озадаченная Бетти.
— Мисс, к вам приехали, — с лёгким недоумением в голосе сказала она.
Я в удивлении посмотрела на горничную.
— В восемь вечера? Элис, что ли, решила сюрприз сделать?
Но сердце предательски пропустило удар. Неужели мои предчувствия оправдались? Не дожидаясь ответа служанки, я отложила книгу и поспешно вышла из комнаты, спустившись по лестнице в гостиную на первом этаже.
— Элис? Почему так… — я замерла на пороге комнаты, во все глаза глядя на позднего гостя, стоявшего у окна.
Он обернулся.
— Г-граф?.. — я в растерянности сжала ворот домашнего платья, меньше всего ожидая увидеть здесь его.
Лицо Монтеррея хранило непроницаемое выражение, в золотистых глазах отражался огонь камина. Скрестив руки на груди, он окинул меня взглядом, и я вдруг почувствовала смущение, представив, как выгляжу: небрежно собранные на затылке волосы, старенькое, уже немного выцветшее платье, в котором обычно ходила здесь в доме, да ещё и босиком, без чулок.
— Прошу прощения, что так поздно, — по ровному голосу тоже невозможно понять его настроение. — Я проезжал мимо, и решил заехать.
Он помолчал, а я ощутила неловкость. Боже, ну неужели события в Лондоне так сильно подействовали, что я вообще разучилась чувствовать что-либо?! Он же мне нравился, если не сказать большее…
— Знаете, мисс, я долго ждал, пока вы пошлёте весточку, и вдруг совершенно случайно узнал, что вас нет в Лондоне.
Монтеррей снова замолчал, я осторожно шагнула в гостиную.
— Мне требовался отдых, — постаравшись, чтобы голос не дрожал, ответила я. — Поймите меня правильно, столько всего случилось…
— О, я понимаю, — он кивнул и наконец отвёл взгляд. — Я возвращаюсь к себе, мисс, и по дороге решил заехать к вам. Попрощаться.
Горло внезапно перехватило, сердце сжалось. Остановившись у кресла, я сглотнула и спросила:
— Попрощаться? Вы… уезжаете?
