Линда Сэндифер - Огненные сердца
Дженна поспешила было за ними, но Соломон остановил ее.
— Нет, Дженна. Туннель может вновь обвалиться. Оставайся здесь.
Теперь Дженна ждала, считая томительные минуты. Она боялась, что вскоре не сможет сдерживать слезы.
Словно прочитав ее мысли, Лили обняла ее за талию, и обе женщины застыли в скорбном молчании, крепко сжимая руки друг друга. У Дженны сердце колотилось так часто, что она едва дышала. Острая боль пронзала ее живот, но Дженна заставляла себя не обращать на нее внимание.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем спасатели вернулись к завалу с другой стороны. Они молчали, в туннеле не слышалось голосов спасенных и их благодарностей. Тяжело ступая, рабочие несли носилки.
В туннеле появился Генри.
— Всем разойтись! Пропустите нас!
Дженна попыталась пробиться вперед, но толпа рабочих вновь оттеснила ее и Лили. Дженна взглянула в лицо Генри, пытаясь хоть что-нибудь понять, но заметила лишь, с какой злобой он сжимает челюсти.
Через отверстие в завале вытащили первые носилки. С диким криком Лили пробилась сквозь толпу, бросилась к окровавленному телу ирландца и упала на колени. При виде его неподвижного тела, обрубка руки и рыдающей Лили Дженна ощутила новый прилив страха.
Дженна ошеломленно смотрела, как Лили прикасается к запыленному лицу Делани — так, словно к хрупкой вещи, которая способна разбиться, как чашка китайского фарфора. В этот момент Дженна поняла, что Лили тревожилась за обоих мужчин, а не только за сына.
Кто-то из спасателей безуспешно пытался оттащить Лили от носилок.
— Надо отнести его к врачу, мэм. Пропустите нас.
Рыдания Лили затихли, она недоверчиво взглянула на него, а затем на Делани.
— Боже, неужели он жив?
— Да, мэм, он просто без сознания.
— О Бард! — Лили упала на грудь Делани, рыдая с облегчением и радостью.
Ее голос словно пробудил Делани — у него затрепетали и слегка приоткрылись веки.
— Лили? — Он прикоснулся к ее руке.
Вмешался Генри.
— Разойдитесь немедленно! Отойдите! Ступайте в лагерь!
Он сердито последовал за носилками с Делани.
Казалось, в душе Дженны все перевернулось. Она смотрела вслед Генри, чувствуя себя совершенно беспомощной.
Значит, это все? Где же Ченс?
Ее силы иссякли, колени подогнулись. Вокруг сгущался удушливый туман — странный, белый, непроглядный. Боль во всем теле стала почти невыносимой. Дженна слишком устала, чтобы бороться с ней. Что-то горячее пролилось ей на ноги, но Дженна почти не заметила этого.
Ощупью пытаясь схватиться за что-нибудь, она нашла руку Лили. Дженна не хотела падать в обморок на виду у всех, выдавая свою слабость. Надо вернуться к палатке вместе с остальными, вместе с Лили и Делани. Все кончено. Хорошо еще, что Делани жив.
— Дженна!
Голос прозвучал странно, устало и напряженно, но Дженне показалось, что этот голос охватил ее целиком. Она подняла залитые слезами глаза и увидела, что Ченс стоит рядом с ее дедушкой. Это наверняка был не сон — ни в одном сне Ченс не мог привидеться ей настолько перепачканным кровью и грязью. Он стоял сам, без поддержки, у него сохранились обе руки…
Страх сменился волной ошеломляющего облегчения, и вместе с ним ушли последние силы Дженны.
— Ченс! Слава Богу, ты…
— Дженна!
Он бросился вперед и успел подхватить Дженну, которая начала падать. Опустившись на колени, Ченс обнял ее и в этот миг заметил кровь.
ГЛАВА 11
Ченс пробился через толпу, не слыша вопросы, не замечая любопытных взглядов, и понес Дженну к палатке. Лили и Соломон поспешили вперед, чтобы позвать врача.
Уложив Дженну на койку, Ченс укрыл ее одеялом. Крови на ее юбке было слишком много для обычных месячных недомоганий, она была бледна как смерть. Ченс знал, как помочь Делани, но что делать теперь, просто не представлял. Он понимал только, что случилось нечто страшное. И если он боялся за жизнь Делани, то страх за Дженну достиг в его душе такой силы, о существовании которой Ченс даже не подозревал.
Он присел рядом и взял ее за руку.
— Дженна, очнись! Прошу тебя, дорогая, приди в себя!
От его голоса Дженна пошевелилась, но, по-видимому, была слишком далеко, чтобы вернуться к нему.
В палатку вошел врач Урия Драммонд в сопровождении Соломона. Едва увидев кровь, врач приказал:
— Всем выйти. Если понадобится, я вас позову.
— Но что случилось? — спросил Ченс. — Она поправится?
— Пока не знаю.
Ошеломленный этой новостью, Ченс застыл на месте, но Соломон взял его под руку и повел из палатки.
— Кстати, Кайлин, — заметил Драммонд, споласкивая руки, — вы вовремя успели перевязать Делани. Ваша мать сейчас там, умывает его. Вам тоже не мешает умыться, чтобы я попозже осмотрел вас.
Ченс вышел из палатки. Позабыв о словах врача, он оставил Соломона и направился разыскивать Делани. Лили сидела с ним рядом, разбинтовывая руку и, по-видимому, не испытывая отвращения при виде окровавленной культи. Теперь Ченс порадовался, что в туннеле было темно — он не смог бы смотреть на Делани все эти часы, не давая ему переступить грань между жизнью и смертью.
— Как он, мама?
Лили не слышала, как в палатку вошел Ченс, и теперь удивленно оглянулась.
— О, Ченс! Как ты меня напугал! — Лили вскочила и крепко обняла его. — Я боялась за вас обоих!
— Знаю, мама. Я тоже перепугался — думал, что нам уже не выбраться оттуда.
Они подошли к койке, и Лили вновь начала хлопотать над Делани.
— Он то приходит в себя, то вновь теряет сознание. Как Дженна?
— Пока не знаю, — с трудом выговорил Ченс.
— Возвращайся и побудь с ней, — предложила Лили. — Я позабочусь о Делани, а тебе надо быть там.
— Ты в порядке, мама?
Она попыталась улыбнуться, но усталость и тревога не исчезли с ее лица. У Лили задрожали губы.
— Слава Богу, да. Но надо, чтобы кто-нибудь осмотрел рану у тебя на голове.
Ченс прикоснулся к ссадине, покрытой коркой запекшейся крови.
— Пустяки.
— Хотя бы промой ее! Ты ведь не хочешь до смерти напугать Дженну, когда она очнется?
Ченс неохотно вышел, чувствуя, что мать хочет побыть наедине с Делани.
В своей палатке он наскоро вымылся, побрился и сменил одежду. Вскоре к нему зашел Соломон с двумя чашками кофе.
— Выпей, Ченс, — предложил он, протягивая чашку. — Кофе подбодрит тебя.
Ченс слишком устал и тревожился за Дженну и Делани, чтобы вступать в споры с Соломоном и утверждать, что кофе ему ни к чему. Взяв чашку, он устроился под деревом. Соломон сел рядом.
