Марша Кэнхем - Опаленные страстью
Он повернулся, чтобы уйти, и тут взгляд его упал на Эмори. Из губы у него капала кровь, на рубашке образовалось несколько красных пятен. Генерал узнал его и, потрясенный, остановился. Но быстро оправился от шока, заметив с улыбкой:
— В следующий раз попробуйте уклониться от удара, месье.
— Спасибо за совет, полковник Дюрок, — тихо произнес Эмори. — В следующий раз я подставлю для удара сердце.
В серых глазах генерала мелькнуло удивление. Или страх?
— Вы не знаете, с кем разговариваете, месье. — вмешался маршал Бертран.
— О да. Простите, ошибся. Когда вы отреклись от испанского престола, вас не лишили чина генерала, хотя ваш брат был недоволен, что вы позволили Веллингтону изгнать вас с полуострова.
— Мы не станем отвечать на столь дерзкое заявление, месье, — раздраженно произнес Бертран. — Дайте его превосходительству пройти.
— Будь это его превосходительство, я бы так и поступил, — сказал Эмори, — но передо мной другой человек.
Он тяжеловат для этой роли; правда, его брат стал здорово полнеть, с тех пор как объявил себя императором Франции. И волосы у него светлее, а подбородок покруглее, но если смотреть на него на поле боя через подзорную трубу, то не заметишь, что это не Бонапарт.
— Не Бонапарт? — воскликнул Мэтленд.
— Да, капитан. Позвольте представить вам генерала Жозефа Бонапарта, — четко произнес Эмори. — Он старше Наполеона на год, но сходство у них поразительное, что может кого угодно ввести в заблуждение.
Кровь отлила от лица Бертрана.
— Вы ошибаетесь, сэр, — возразил он.
— Вы просто глупы, Бертран, полагая, что сможете провести абсолютно всех.
— Капитан, — французский офицер повернулся к Мэтленду, — я требую, чтобы этого сумасшедшего немедленно увели.
— Каковы ваши планы? — спросил Эмори. — Дождаться, пока ваш брат благополучно доберется до Америки, прежде чем разоблачить себя перед всем миром? Сколько вы заплатили Ренару за то, чтобы попасть на этот корабль, где вы полностью изолированы, а шансы быть разоблаченным минимальны?
Бэрримор, находившийся в шоке, как и остальные, и все время молчавший, а упор посмотрел на лорда Уэстфорда.
— Это была ваша идея, — сказал он. — Вы настаивали на его изоляции.
— На изоляции — да, и на ограничении его передвижения тоже, — ответил Уэстфорд, несколько удивленный. — Нельзя было допустить, чтобы он снова сбежал, — он взглянул на Эмори, — когда местонахождение Олторпа было неизвестно. Господи Боже мой, не думаете же вы, что…
— Он думает, что в курятнике завелась лисичка, сэр, и что ее надо найти, — тихо произнес Эмори. — По документам мы с капитаном установили, что у человека по имени Ренар есть доступ к министерству иностранных дел и он хорошо знаком с шифрами для секретных депеш.
Уэстфорд был в отчаянии. Он резко повернулся и уставился на полковника Рэмзи.
— Ренар. Иисусе… мы вместе учились в Оксфорде. — прошептал он. — Ты получил кличку Лис за то, что прятал женщин в комнате, приводил их и выводил в любое время дня и ночи. До последнего времени ты работал в Лондоне, вне министерства.
Рэмзи сделал шаг назад, выхватил из-за пояса пистолет и взвел курок, прежде чем кто-либо успел его остановить.
— Нет, — сказал он. — Нет, сэр. Я не стану козлом отпущения.
— Это вы хотели найти козла отпущения, — заметил Бэрримор. — Потому и гонялись за Олторпом.
— Да, я хотел поймать этого мерзавца. — прошипел Рэмзи. — Предателя и хладнокровного убийцу! Эмори сдвинул брови.
— Вы уже во второй раз обвиняете меня в убийстве, сэр. Возможно, я и совершал какие-то противозаконные действия, но я никогда никого не убивал. Только в честной борьбе, когда моей жизни или жизни моих людей угрожала опасность.
— Никогда?
— Нет. — Эмори бросил взгляд на Аннели. — Никогда, черт побери — Тогда ко всем вашим преступлениям можно прибавить еще и ложь, потому что есть трое свидетелей вашего преступления. Они видели, как вы задушили безоружного мужчину, это было в Плимуте. Они проследили, как вы возвращались к кораблю, с которого был открыт огонь по представителям власти. Вы подняли паруса и отчалили не попрощавшись. Человек, которого вы оставили истекать кровью в грязной канаве, был моим братом, сэр, и в день его похорон я поклялся сделать то же самое с вами.
Лицо Эмори потемнело, и, глядя на него, Аннели почувствовала, как болезненно сжалось сердце. Она знала, что это Шеймас Тернбулл задушил молодого пьяного лорда, который до смерти забил собаку. Она хорошо это помнила. А теперь вину переложили на Эмори.
— Опустите пистолет, — посоветовал Уэстфорд. — Если Олторп повинен в смерти вашего брата, обещаю, он за это ответит.
— Эмори не виноват! — выступив вперед, вскрикнула Аннели. — Он этого не делал!
— А кто вы такая, чтобы свидетельствовать? — заорал Рэмзи с пеной у рта. — Вы пали так низко, что легли в постель с этим негодяем, стали не только его подстилкой, но и сообщницей!
Энтони бросился к Рэмзи, нанес ему удар в плечо и приподнял, но не успел отшвырнуть к стене. Грянул выстрел, пуля пробила одно окно, в остальных задрожали стекла. Второй выстрел прозвучал почти в ту же секунду — пуля продырявила Рэмзи лоб. Полковник задержал взгляд на дымящемся пистолете в вытянутой руке Бэрримора и замертво упал на пол.
— Господи Боже! — Мэтленд перевел взгляд с маркиза на труп, потом снова на маркиза. — Господи Боже, сэр, вы убили его!
— А вы предпочли бы, чтобы он кого-нибудь убил? — Бэрримор опустил пистолет, который Энтони отобрал у сестры. Маркиз подождал, пока из ствола выйдет дым, и положил пистолет обратно на стол. — Думаю, он догадался, что его предательство раскрыто.
— Вы все сумасшедшие, — заявил Бонапарт из-за широких спин Бертрана и Монтолона. — Позвольте мне вернуться в мою каюту немедленно, я требую!
— Нет, пока вы не скажете нам правду, — заявил Эмори, достав пистолет и нацелив его на корсиканца. — Поверьте, я не шучу, генерал! Назовите ваше настоящее имя!
Корсиканец посмотрел на пистолет и криво усмехнулся.
— Чтобы успокоить вас, месье, я назову свое настоящее имя: Жозеф Луи Бонапарт. Осмелюсь заметить, свою роль я сыграл хорошо. В данный момент мой брат на полпути к Америке, где его примут в качестве короля и он снова возглавит армию, которую поведет к окончательной победе над своими английскими врагами!
Мэтленд округлил глаза и медленно подошел к двери. Пока Бонапарт, пятясь назад, демонстрировал свое хорошее настроение, Эмори нехотя отдал пистолет капитана.
Его глаза продолжали смотреть в лицо генерала. Мэтленд осторожно опустил курок и обратился к Уитерспупу:
— Уведите их. Уведите, пока я сам не пристрелил их. Отведите их вниз и следите за ними. Пусть у их дверей круглосуточно дежурят стражи, и никого не впускать без моего разрешения. И еще, мистер Уитерспун… прикажите задраить люки, чтобы слух о произошедшем не распространился дальше, пока мы не решим, что делать. Надо заковать их в кандалы и, если понадобится, бросить в карцер.
