Элейн Барбьери - Техасская звезда
Сердце Бака готово было растаять, но тут Кэл заговорил и этим все испортил. Зачем он снова упомянул имя сестры? Бак не мог этого стерпеть!
Неужели Кэлу кто-то действительно послал письмо с напоминанием о Бонни? Бак не хотел верить, что это правда. Он вообще избегал мыслей о прошлом. У Бака и без того было множество забот. Он пытался выбросить из головы намеки Кэла на то, о чем судачили горожане. Да, в самом деле, беды обрушились на ранчо «Скалистый Запад» именно после того, как там появился старший сын Бака. Но это еще ни о чем не говорило. Бак считал, что Кэл наговаривает на Селесту, старается очернить ее. Но он сам считал свою жену любящей заботливой женщиной и не сомневался в том, что она желает ему только добра. Селеста жила ради него, и он готов был носить ее на руках.
Нет, Бак никогда не пойдет против своей жены, как бы ни старался Кэл бросить на нее тень. Бак был слишком многим обязан Селесте.
Когда в поле его зрения наконец появилась усадьба ранчо, Бак вздохнул с облегчением. Разговор с Кэлом выбил его из привычной колеи. И когда его сын уехал, все начало валиться у него из рук. Приказав ковбоям, чтобы они продолжали клеймить телят, Бак поскакал домой, несмотря на ранний час.
Въехав во двор, Бак нахмурился. У коновязи стояла оседланная лошадь Селесты. Судя по тому, что животное было взмылено, его жена только что откуда-то спешно вернулась. Странно… Она не говорила Баку, что собирается куда-то ехать. У Бака тревожно сжалось сердце. Неужели стряслась какая-то беда?
– Какая же ты глупая, Селеста! – в сердцах воскликнула Маделейн. – Ты не должна была позволять этому мужлану оставлять следы на твоем теле!
Селеста взглянула на свою нагую грудь. На ее белоснежной коже остались следы от укусов Дерека. Она нахмурилась, чувствуя, что возбуждается даже от этого зрелища. Селеста после свидания с любовником вернулась домой разбитая и обессиленная, но сейчас она снова воспрянула духом.
Оглядев себя внимательно, она заметила, что синяки от зубов Дерека видны на ее животе и бедрах.
– Ну и дура же ты! – качая головой, продолжала Маделейн. – Как ты теперь скроешь все это от мужа?
– Успокойся, Маделейн! – небрежным тоном ответила Селеста, осторожно проводя влажной губкой по своей коже. – Я найду предлог, чтобы мой муж пока не прикасался ко мне. Он…
Селеста внезапно замерла, услышав стук копыт. Кто-то приближался к усадьбе ранчо.
– Это не Бак! – воскликнула она, взглянув на темнокожую служанку. – Он не мог так рано вернуться с пастбища. Или, может быть, ты опять без моего ведома подсыпала ему что-то в еду?
– Нет, я ничего не подсыпала, – возразила Маделейн. На веранде раздались шаги, и служанка, узнав по ним Бака, бросила своей госпоже халат.
– Прикройся! – приказала она. – И притворись, что больна!
Едва Селеста успела надеть халат, как Бак уже появился на пороге ее спальни. Верная Маделейн преградила ему путь.
– Ваша супруга плохо себя чувствует, – заявила она. – Она только что помылась и собирается лечь поспать.
– Она заболела? – озабоченно спросил Бак и попытался войти в спальню, но Маделейн не собиралась уступать ему дорогу.
– Селеста хочет спать, – твердым тоном заявила она.
– Уйди с дороги, Маделейн! – нахмурившись, приказал Бак.
– Селеста нездорова, – продолжала негритянка, не желая пропускать его.
– Пусть мой муж войдет, – слабым голосом промолвила Селеста. – Я всегда рада видеть его. Он поднимет мне настроение, и мое самочувствие улучшится.
Селеста медленно опустилась на краешек кровати, и Бак вошел в комнату.
– Я так счастлива, что ты вернулся, милый, – пролепетала она, приложив ладонь ко лбу.
– Что случилось, дорогая? – с беспокойством глядя на жену, спросил Бак.
– Сама не знаю, – прошептала Селеста, делая вид, что ей стало еще хуже. – Мы с Маделейн возвращались из города, когда мне вдруг стало плохо.
– Я вызову Мэгги.
– Нет!
– Но…
– Это все пустяки. Через пару дней я поправлюсь, вот увидишь.
– Док Мэгги с удовольствием навестит тебя.
– Бак, пожалуйста… – Селеста подавила вздох. – Я просто расстроилась, именно поэтому мне стало нехорошо…
– Ты расстроилась? Из-за чего?
– Из-за слухов, которые ходят в городе о Кэле.
– И что же это за слухи?
– Люди судачат о событиях, которые произошли в округе после возвращения Кэла.
– Не понимаю.
– Речь идет о набегах похитителей скота.
– И что именно говорят люди?
Селеста ничего не ответила, закрыв лицо дрожащими руками. Бак нахмурился.
– Я слушаю, Селеста, – промолвил он. – Говори все без утайки.
Она всхлипнула.
– Я не хочу расстраивать тебя.
– Ничего, я не боюсь сплетен. Говори, что ты узнала. Селеста убрала руки от лица и взглянула на мужа влажными от слез глазами.
– Люди говорят, что… – она сделала драматическую паузу и продолжала с наигранным ужасом, – что Кэл связан с ворами.
– Какая глупость! Кэл застрелил четырех членов шайки!
– Я лишь повторяю слухи, которые ходят в городе. Люди ссылаются на то, что до приезда Кэла никто не заставал воров на месте преступления. Вернувшись, Кэл тут же застрелил двоих преступников, а потом на пути к железной дороге расправился еще с двумя налетчиками.
– Ну и что? Я не вижу причины обвинять его в связи с ворами!
– Я то же самое заявила сплетникам! Но они ответили мне, что Кэл ведет двойную игру. Являясь членом шайки, он в то же время предает своих приятелей, стремясь выглядеть героем в глазах местных жителей и завоевать твое расположение.
– Признайся, кто распространяет эти грязные сплетни? – недовольным тоном спросил Бак.
Селеста молча отвернулась от него.
– Прошу тебя, Селеста…
– Не спрашивай меня, Бак, я не хочу, чтобы ты огорчался.
– И все же я настаиваю на том, чтобы ты рассказала мне все до конца.
– Но я не знаю, кто первый пустил этот слух! Кроме того, я уверена, что никто никогда не признается тебе, что слышал эту сплетню. Впрочем, мне тоже никто не посмел бы сказать в глаза, что твой сын – вор. Кстати, все это я узнала из разговора двух парней, болтавших у магазина. Не выдержав, я стала возражать им…
– И что это были за парни?
– Не знаю, я их никогда прежде не видела.
– Да это наверняка были какие-то лодыри и пройдохи, – возмущенно сказа Бак. – Только они могли подхватить такую нелепую сплетню.
– Так ты, Бак, не веришь, что это правда?
– Конечно, не верю! – воскликнул он и, помолчав, заявил твердым тоном: – У моего сына много недостатков, но он никогда не стал бы вором. И уж тем более не убил бы четырех человек ради того, чтобы снискать мое расположение.
