Сесилия Грант - В сетях любви
Он тяжело вздохнул. Она ждала, притихшая и неподвижная в его объятиях. Она знала: «конечно» — это не весь ответ.
— Лидия, я не буду лгать тебе. Может, я еще и не влюбился в тебя, но я близок к этому. И в твоем желании предупредить меня нет никакой самонадеянности.
— У нас никогда…
— Ш-ш-ш. Знаю. — Он погладил ее по голове, давая понять, что его не надо утешать доводами, которые никогда не примет его любовь. — У меня нет денег, чтобы содержать тебя, и я знаю, что ты не хочешь жить на содержании. Наши ситуации исключают вопрос о браке. И есть другие причины, которые мешают мне предложить себя даме. И все же мне жаль, что ты не полюбишь меня. Я ничего не могу поделать со своим сердцем. — Поддерживая ее левой рукой под спину, он помог ей сесть прямо. — В этом, я думаю, и еще одно различие между нами.
— Прости. — Их лица были совсем близко друг от друга. Ее глаза покраснели и запали. — Ты мне очень нравишься, и я… я думаю, что сегодня утром мое тело сказало все за меня. Однако больше ничего я дать не могу. Мне жаль, что я не могу подарить тебе то, что ты хочешь, но мое время ушло.
— Не переживай из-за этого. — Он поцеловал ее в лоб. — У нас был ужасно долгий день. Давай я налью тебе воды, ты умоешься и ляжешь спать.
После того как она заснула, он лежал без сна больше часа, отчасти оберегая ее от возможных кошмаров, отчасти анализируя события, произошедшие с момента их знакомства, как будто их можно было бы скомпоновать по-другому, чтобы получить другой конец.
А ведь другой конец должен быть. Они созданы друг для друга, два человека с искалеченными судьбами.
Но судьба не любит четкий порядок. Они пришли к тому, с чем были в то первое утро в Чизуэлле, когда он оглянулся и увидел ее, без шляпки, в слишком легком для холодной погоды пальто. Они словно оказались на двух продуваемых ветрами вершинах, откуда видят друг друга, но дотянуться не могут.
Глава 19
Она хоть когда-нибудь проснется в надлежащей кровати? Едва этой мысли удалось закрепиться в ее сознании, как ее тут же вышвырнула другая: «Так это и есть надлежащая кровать».
Чушь. Она еще не до конца проснулась, поэтому не может ясно мыслить. Последние несколько дней слишком сильно измотали ее. К тому же ей пришлось думать о более важных вещах.
Она на мгновение замерла, и ее ощущения наконец пробудились. Тонкое белье холодит кожу, волосы рассыпались по подушке, рядом нет его. В воздухе сплетались и расплетались различные запахи: лавровишневая вода, которая ассоциировалась с Блэкширом; кофе, которого сразу же хотелось выпить; шоколад, тосты. Завтрак.
Тишину нарушил шелест бумаги — кто-то перелистнул газетную страницу. Она открыла глаза. Уилл Блэкшир, полностью одетый, сидел в кресле возле кровати, одной рукой держал «Таймс», а другой — чашку с кофе, причем не за ручку, а за саму чашку, чуть ниже верхнего края, чтобы пальцы не мешали из нее пить. Сделав глоток, он, не отрывая взгляда от газеты, с первой попытки опустил чашку в центр блюдца, стоявшего на тумбочке. Она была готова до бесконечности лежать в этой ненадлежащей кровати и наблюдать за ним.
От его бесстрашия у нее захватывало дух. Надо же, противостоять разбойникам без оружия. Говорить даме, что любит ее, сразу после того, как она предупредила его, что ему не стоит рассчитывать на взаимность. Она никогда не пожалеет о том, что ей пришлось разделить с этим человеком и свое тело, и свое мастерство в картах, и свои мрачные тайны.
На ее стороне тумбочки стояло две чашки. Наверняка с кофе и с шоколадом. Он не знал, что она предпочтет, поэтому приготовил оба напитка. Чтобы напитки не остыли, он прикрыл чашки блюдцами.
Она закрыла глаза. Почему-то вид этих двух чашек больно ударил в самое чувствительное место внутри ее, в ту часть, которая никогда не переставала желать того, что ей не дано было иметь.
Ах, если бы она могла полюбить его… если бы она могла как-то очистить свое сердце от съедавшей его ржавчины… если бы они могли построить отношения на основе договора вроде тех, что заключаются между независимыми людьми… в конце концов она бы его потеряла. Как бы сильно он сейчас ее ни любил, он обязательно рано или поздно бросил бы ее ради респектабельной дамы, которая родила бы ему детей.
И это было бы правильно с его стороны. У него должны быть дети. Он заслужил цветущую, солнечную, честную любовь, а не связь, построенную на быстрых занятиях любовью в темных коридорах и чужих кроватях. Он заслужил жену, которую не стыдно будет представить родственникам и которая займет достойное место в семье.
Но больше всего он заслужил, чтобы его освободили от всех обязательств, которые могли бы подвергнуть опасности такое будущее.
— Уилл. — Она открыла глаза. — Мне кажется, тебе не следует встречаться с мистером Роаноком. Я думаю, тебе надо отменить дуэль.
Он нахмурился, опустил газету и удивленно посмотрел на нее. И ведь правда, странно начинать утро с таких слов. Он потянулся к своей чашке.
— Почему?
— Потому что она может закончиться твоей смертью. — Она стиснула кулаки под одеялом. — Причем смертью по совсем ничтожной причине.
— Ты считаешь, у меня мало шансов, да? — Он поднял чашку, на этот раз за ручку, а другой рукой взял блюдце. Сегодня его манеры были официальными, он соблюдал условности, о которых не помнил вчера. Она видела, что теперь, когда все его надежды на ее любовь растворились, он ищет правильный тон для общения с нею.
— Возможно, у тебя и много шансов. Я не знаю тебя настолько, чтобы судить и сравнивать тебя и мистера Роанока. Но последствия поражения могут быть слишком серьезны, чтобы идти даже на минимальный риск.
Он улыбнулся, как будто его рассмешила ее попытка оценить риск. В следующее мгновение он покачал головой и помрачнел.
— Он ударил тебя, Лидия. Я не могу оставить это безнаказанным.
— А ты и не оставил. Ты дал ему сдачи. — В ее словах есть резон, и если ее доводы не поколеблют его, она достанет из рукава другие козыри, правда, более беспринципные. — Что станет с вдовой того солдата, если тебя убьют? Что станет с мистером Фуллером и тем судном, которое ты вместе с ним собирался купить?
Он опять нахмурился. Он не раз задавался тем же вопросом. И каждый раз не находил ответа. Отпив кофе, он поставил чашку на место и потер колено, по которому его ударил разбойник.
— Я не знаю, что будет с ними. Но единственный способ избежать дуэли — извиниться. А я просто не могу сделать этого. — Он устремил взгляд, ласковый, но решительный, на нее. — Думаю, ты понимаешь разницу между «не буду» и «не могу». Ты понимаешь, что тут вопрос не в том, чтобы убедить меня.
