Виктория Дал - Азарт и страсть
Она прогнулась, стараясь отодвинуться и зная, что борьба еще сильнее приблизит ее к нему. Его хватка усилилась. Его длинные пальцы скользнули между ее бедер и привлекли ее ближе.
Его рука коснулась ее влажного лона, возбуждая ее. Эмма издала стон. Она чувствовала беспомощность… и откуда он знал, чего она хочет?
– Нет, – стонала она, раздвигая ноги.
Он не обращал внимания на ее слова, его пальцы скользнули глубже.
– Харт, – снова послышался стон.
– Выходи за меня, Эмма. – Его пальцы ласкали ее медленно, в определенном ритме. – Ни один другой мужчина не знает, что ты любишь.
– Я не хочу… я не хочу, чтобы кто-то знал меня так.
– Маленькая лгунья. Я очень хорошо знаю, чего ты хочешь. – Он прижался к ней всем телом, переворачивая ее на живот.
Когда он убрал свои пальцы, она заскулила. Но он быстро исправил это. Он поставил ее на колени и глубоко вошел в нее, не дожидаясь, пока она попросит его об этом.
Он знал ее, знал, как можно довести ее до экстаза, держа на грани целый час. И в это утро он воспользовался этим знанием, ее тело быстро подошло к пику благодаря его ласкам, грубым и нежным. И несколько минут они оба расслаблялись после всех ласк и стонов.
Эмма прочистила горло, понимая, что снова будет хрипеть. Она покраснела при мысли о слугах, которые могли слышать звуки их страсти.
– Я насмешу тебя, – ахнул Харт. – Мы поженимся через месяц. Я завтра пошлю объявления.
Она рассмеялась, недоверчиво качая головой.
– Пошлешь объявления? Конечно, тебе нужно специальное разрешение. Не то я не выйду за тебя.
– Я разошлю их во все лондонские газеты. Я горжусь тобой и не позволю никому думать иначе. Никакого специального разрешения.
– Харт, ничего не изменилось.
– Все изменилось. Ты в моем доме, в моей постели каждую ночь. Мы осторожны, но ты можешь забеременеть в любой момент. И я люблю тебя. Я люблю тебя, Эмма.
Она покачала головой, сжав губы.
– Ты боишься, Эмма. Просто боишься. Но я еще больше рискую. Ты утверждаешь, будто я буду изменять тебе, но используй свой ум игрока. Я страстный мужчина, но я романтик в душе. Ради Бога, разве я предлагал какой-то из моих любовниц такую безграничную любовь?
Эмма сдержала улыбку.
– Да, у меня было много женщин, но… Эмма? – Он взял ее за подбородок и мягко повернул ее лицо к себе, заставив посмотреть в свои светло-голубые глаза. – Настоящей близости у меня не было с ними. Оказывается, есть удовольствие в доверии. А с тобой я скорее умру, чем соглашусь потерять тебя.
Слезы жгли ей глаза. Она, казалось, была близка к тому, чтобы прорыдать весь день. И конечно, это был плохой знак.
– Мне почему-то страшно.
– Почему?
– Я не… – Она запнулась и начала сначала: – Я не хочу быть похожей на отца.
Его большой палец ласкал ее подбородок.
– Я боюсь, что буду как он, – снова сказала она, радуясь, что наконец смогла произнести это.
– Ты не будешь.
Она отодвинулась от его прикосновения и зарылась лицом в его плечо.
– Я такая необузданная с тобой.
– Да.
Она резко покачала головой.
– Так и должно быть. Я буду твоим мужем. Как печально, если бы ты не была такой со мной.
– Другие жены не такие…
– Но и другие мужья не такие, как я. И поверь, Эмма, каждый… каждый хотел бы, чтобы его хоть иногда привязывали шелковыми лентами к кровати.
– Ты! – ахнула она и замахнулась на него: он обещал никогда не упоминать об этом. Но он быстро поймал ее руки.
– Каждый, – прошептал он и поцеловал ее сомкнутые губы. Его глаза сияли, глядя на нее, приглашая и ее смеяться. И гнев Эммы тут же испарился. Безумный мужчина.
– Даже ты? – спросила она и получила в ответ широкую улыбку, которая напомнила улыбку падшего ангела. Его глаза остановились на ее губах.
– Даже я.
О, ради этого стоило рискнуть. Глаза Харта сияли триумфом. Этот мужчина знал ее досконально.
– А дети? – выпалила она.
– Мы подождем, пока ты не будешь готова. Это должно быть твое решение. Это игра, но… сделай свою последнюю большую ставку, Эмма. – Он поцеловал ее левую руку. – Самую большую ставку, которую ты когда-либо позволяла себе. Самое рискованное пари… Рискни. Бойся, если должна. Но люби меня.
– Я… – Ее глупое сердце бешено колотилось в груди. – Я… – Она не могла сделать это.
Но Харт знал ее очень хорошо. Он выложил еще один козырь.
– Десять тысяч в год на булавки.
Ее губы дрогнули в улыбке. Ее не волновали деньги, но было куда проще притвориться алчной, чем обнажить свою нежную душу.
– По рукам, – прошептала она.
– По рукам?
– Я думаю, да. Да, я выйду за тебя. И я хочу… я… – Его глаза светились от радости. – Я люблю тебя.
Когда он вздохнул и поцеловал ее, Эмма не чувствовала страха, вместо этого она ощущала надежду, силу и много, много удачи. Но она не забыла о своей ставке.
– Если ты когда-нибудь предашь меня, я вызову Стимпа из твоего любимого Лондона.
Харт изобразил ужас.
– Он с удовольствием станет твоим личным кучером. А может быть, даже слугой. И тогда каждый твой шаг…
И тут он почувствовал настоящий ужас.
– Что ж, это твоя страховка, Эмма. Но попробуй полностью довериться мне.
– Я готова, – сказала она, на этот раз совершенно уверенная, что так и будет.
