Лора Бекитт - Мотылек летит на пламя
Мадам Тайлер, прежде известная под кличкой Рыжая Летти, надеялась начать оседлый образ жизни после того, как армия северян достигнет своей цели, а пока она глазела на распутицу, мысленно проклиная зиму и тупое упорство вояк.
Так продолжалось до тех пор, пока ее взгляд не натолкнулся на нечто не то чтобы непривычное в условиях войны, но все же весьма неожиданное.
На обочине дороги лежала женщина. Ее волосы слились с грязью, но выглядывавшие из-под задравшейся юбки жемчужно-белые ноги были похожи на отполированную дождями безупречно ровную слоновую кость. Именно они решили судьбу несчастной: мадам Тайлер велела остановить повозку, сошла на землю и приблизилась к незнакомке.
Полчаса спустя Айрин очнулась внутри повозки благодаря не столько усилиям мадам и девочек, сколько запаху крепкого кофе, от которого дрожали ноздри и перехватывало без того затрудненное дыхание. Этот пьянящий аромат не мог перебить даже божественный запах яичницы с беконом.
Отведав того и другого, Айрин поняла, что ее тело и дух способен воскресить только щедрый идол под земным названием «еда».
Придя в себя, она огляделась. В повозке было тесно от множества ярких вещей, что казалось тем более удивительным, что окружающий мир напоминал линялую тряпку. Снаружи было холодно, как в склепе, а здесь тело обволакивало приятное тепло.
Какая-то вульгарная женщина принялась расспрашивать Айрин, кто она такая.
Айрин ответила, умолчав о цели путешествия, как и о том, где провела последние годы. Выслушав, мадам Тайлер отрезала:
— Поправляйся, но учти, долго даром кормить не буду! Придется принимать мужчин, как и всем моим девочкам!
Поняв, куда она попала, Айрин содрогнулась. Ей вовсе не хотелось оживлять кошмары прошлого, но она заставила себя промолчать. У нее появился шанс выжить. К тому же фургон двигался туда, куда она желала попасть, — в Южную Каролину, к Темре.
Прошла неделя. Хотя ее тело не успело обрести соблазнительных округлостей, зато восстановило часть утраченных сил, и хозяйка сказала, что во время очередного привала Айрин придется взяться за работу.
Это случилось в тот день, когда солнце внезапно выглянуло из-за туч и осветило землю призрачно-слабым, нежно-лимонным светом. Утром была объявлена остановка, а к вечеру к фургону с «девочками» мадам Тайлер потянулись мужчины.
Слышалась беззлобная ругань и грубый смех; в сгущавшейся темноте светились огоньки самокруток. Мужчины разминались в ожидании заслуженного удовольствия, между тем «девочки» торопливо натягивали шелковые чулки, затягивали корсеты, завивали и взбивали волосы, пудрились, румянились и душились.
Айрин не могла понять, к чему все эти старания, если вскоре фургон наводнят запахи дешевого табака, нестиранной одежды и немытых мужских тел? Если к утру каждая из этих женщин будет лежать без сил, будто куль с тряпьем? Если они не будут помнить имен тех, кто обладал их телом, и ни разу не назовут своего — настоящего?
Оставшись одна, Айрин обшарила помещение. И отец, и мать, и священник завещали ей никогда не трогать чужие вещи, но сейчас об этом стоило забыть.
В красном лакированном ридикюле мадам Тайлер нашлась пачка денег, которых Айрин не взяла, а под ворохом белья и платьев — револьвер, который она поспешила спрятать под своим матрасом. Оставалось надеяться, что хозяйка публичного дома на колесах нечасто проверяет свой ненадежный тайник.
Мадам Тайлер велела Айрин накраситься, нарядиться и быть готовой принять «ухажеров».
— Шестеро за ночь. Не думай, это немного, другие девочки обслуживают не менее дюжины мужчин, — жестко произнесла она.
Айрин смотрела, не мигая. Она еще не знала, что отныне далеко не каждый способен вынести ее пристальный беспощадный взор.
— Только не говори, что ты непорочна! — занервничала хозяйка. — Твой взгляд не дает обмануться.
Когда к ней вошел первый солдат, Айрин невольно сжалась на соломенном ложе. У нее не было плана действий, она знала лишь свою цель.
Мужчина в синей форме видел перед собой бледное женское лицо и зеленые, будто болотная ряска, глаза, взгляд которых показался ему неотступным, непокорным и дерзким. Это разозлило солдата, ибо он привык к повиновению.
Сейчас рядом находился противник, с коим было глупо сражаться всерьез, но которого стоило унизить, дабы он знал свое место.
Грубая рука с въевшейся в поры грязью жадно скользнула под юбку Айрин, а низкий голос неумолимо произнес:
— Раздвинь пошире ноги, крошка, сейчас я тебя отделаю. Надеюсь, тебе понравится!
— Отделать и я могу. Раскрой пошире рот, парень: клянусь, ты не будешь в восторге, но на это мне наплевать!
Солдат в самом деле открыл рот — от изумления и неожиданности — и тут же ощутил твердое, мертвенно-холодное прикосновение стали к языку и нёбу. Засунув ствол поглубже, Айрин приказала:
— Вставай и иди на улицу. Веди меня к коновязи.
Она быстро вытащила револьвер изо рта солдата, но тот не успел пикнуть, как ствол уперся ему в бок.
Он натянул штаны и спрыгнул на землю. Айрин не отставала. Она не позволила мужчине застегнуть пояс, и его оружие осталось в фургоне. Зато сама успела прихватить приготовленную заранее сумку с провизией и теплую суконную накидку.
Увядшие травы развевались по ветру, уныло шелестя во тьме; под ногами чавкала глина. Сырой воздух холодил кожу; над землей нависли плотные неподвижные облака.
— Куда это ты направился, Билл? — бросил один из солдат.
Почувствовав, как револьвер воткнулся ему между ребер, Билл выдавил:
— Решил прогуляться.
В ответ послышались глумливые шуточки. Откуда-то доносились взрывы смеха и пьяная болтовня. Солдаты грелись возле костров, похожих на огромные огненные цветы, распустившиеся в кромешной тьме.
Возле коновязи было пусто и тихо, лишь сонно всхрапывали и изредка беспокойно переминались лошади. Часовой привстал было, но успокоился, узнав сослуживца, идущего рядом с девушкой.
Несколько лошадей стояло под седлом; Айрин подошла к крайней из них и сунула ногу в стремя.
Очень давно, еще в Ирландии, когда отец брал лошадь у кого-то из односельчан, дабы вспахать небольшое поле, он сажал на нее Айрин. То был смирный деревенский мерин, которого Брайан О’Келли, пока его дочь восторженно царила над пешим миром, вел под уздцы. Потом, в Темре, она ездила верхом вместе с Аланом, и все же они никогда не пускали лошадей вскачь.
Выбора не было: Айрин рывком перекинула тело на спину коня и ударила его пятками по бокам.
Послышались возмущенные, испуганные крики, раздались судорожные выстрелы, но ни одна пуля не задела Айрин.
