Джулия Куин - Блистательный маркиз
— В чем дело, дорогая? — спросил Блейк.
Она молча вручила ему книгу. Он задумчиво посмотрел на нее, поворачивая так и эдак. Затем они оба уставились на Джеймса.
— Не знаю точно, что произошло, — осторожно вымолвила Кэролайн, — но мое воображение рисует мне всевозможные катастрофы.
— Он застал меня с этим, — сообщила Элизабет. — Я понимаю, что это дурацкая книга, но мне нужно выйти замуж, и нет никого, к кому я могла бы обратиться за советом. В итоге он застал меня прямо на месте преступления с книгой в руках. Я боялась, что он будет смеяться надо мной, однако он не стал. Так мне показалось… — Она помолчала, переводя дыхание, и поспешно смахнула слезу. — Он был очень добр. И даже предложил… стать моим учителем. Конечно, он признал, что мне нечего и надеяться выйти замуж за маркиза…
— Я никогда этого не говорил! — запальчиво произнес Джеймс. — Это вы сказали, а не я.
— Он предложил помочь мне разобраться в книге, чтобы…
— Я предложил сжечь книжонку, если помните. Я сказал, что это полнейшая чушь. — Он грозно уставился на нее, рассчитывая, видимо, привести ее в трепет, но, не добившись нужного эффекта, перевел свирепый взгляд на Кэролайн и Блейка. Это тоже не возымело действия, поэтому он снова повернулся к Элизабет и завопил:
— Во имя Господа, женщина, в проклятой книжонке есть только одно правило, которое заслуживает внимания!
— И какое же? — надменно поинтересовалась Элизабет.
— Что вы женитесь на своем чертовом маркизе!
В течение долгой минуты она молчала, скрестив с ним взгляды, а затем движением, которое буквально рассекло надвое его грудь, отвернулась.
— Он обещал научить меня приемам, с помощью которых ловят мужей, — сказала она, обращаясь к Рейвенскрофтам. — Но не нашел нужным сообщить, кто он такой. Он так и не сказал мне, что он сам — этот чертов маркиз.
Никто не ответил, поэтому Элизабет добавила с горьким вздохом:
— Теперь вам известна вся история. Как он развлекся за мой счет, воспользовавшись моими печальными обстоятельствами.
Джеймс в мгновение ока пересек комнату.
— Я никогда не смеялся над вами, Элизабет, — сказал он, пристально глядя ей в глаза. — Поверьте! У меня и в мыслях не было вас обидеть.
— Однако вы это сделали, — возразила она.
— Тогда выходите за меня замуж. Позвольте мне всю жизнь заглаживать свою вину.
Крупные слезы повисли у нее на ресницах.
— Но вы же не хотите жениться на мне.
— Я несколько раз просил вас об этом, — нетерпеливо выдохнул он. — Какие еще доказательства вам нужны?
— Мне даже не позволяется иметь гордость? Или это чувство является привилегией знати?
— Неужели я так ужасен? — Последовал очередной вздох, в котором сквозило замешательство. — Да, я виноват. Я действительно не сказал вам, кто я такой. Но неужели вы не простите мне радость — нет, счастье — от сознания того, что вы полюбили меня, а не мой титул, деньги или что-нибудь еще? Просто меня.
Сдавленный звук вырвался из ее горла.
— Так это была проверка?
— Нет! — Он перешел на крик. — При чем здесь проверка? Говорю вам, у меня были веские причины скрывать свое имя. Но… но… — Он искал слова, не зная, как выразить то, что было у него на сердце. — Но все равно это приятно. Вы и представить себе не можете как, Элизабет…
— Да, — тихо сказала она. — Не могу.
— Не наказывайте меня, Элизабет.
Голос его был переполнен эмоциями, и Элизабет ощутила, как его теплый баритон проникает ей в самую душу. Нужно срочно выбираться отсюда, бежать, пока он не успел оплести своей ложью ее сердце.
Она вырвала у него руки и бросилась к двери.
— Я должна идти! — воскликнула она с паническими нотками в голосе. — Я не могу больше оставаться с вами.
— Куда вы идете? — спросил Джеймс, следуя за ней.
— Домой.
Он протянул руку, удерживая ее.
— Вы никуда не пойдете одна. Уже стемнело, и кругом полно подвыпивших гуляк.
— Но…
— Мне плевать, что вы ненавидите меня, — сказал он тоном, не терпящим возражений. — Одна вы из этой комнаты не выйдете.
Элизабет бросила умоляющий взгляд на Блейка.
— Тогда, может, вы проводите меня домой? Прошу вас.
Блейк встал и, встретившись на короткое мгновение взглядом с Джеймсом, кивнул:
— Почту за честь.
— Позаботься о ней, — буркнул Джеймс. Блейк снова кивнул:
— Можешь не сомневаться. — Он взял Элизабет под руку и вывел из комнаты.
Проводив их взглядом, Джеймс прислонился к стене. Тело его сотрясалось от эмоций, которые он сдерживал весь вечер. Ярость, обида, раздражение, даже досада — в конце концов, он-то не получил никакого удовольствия от эпизода в роще. Все это клокотало в нем, пожирало изнутри, затрудняло дыхание.
Он услышал негромкие звуки, похожие на всхлипывания, и поднял голову. Проклятие, он совсем забыл, что Кэролайн все еще здесь.
— О, Джеймс, — вздохнула она, — как вы могли?
— Ни слова, Кэролайн! — отрезал он. — Ни слова больше.
И бросился прочь, бесцеремонно расталкивая толпу в коридоре. В коттедже его ждет бутылка виски, в компании с которой ему, по всей видимости, и придется коротать остаток вечера.
Глава 19
Элизабет не понадобилось много времени, чтобы прийти к выводу, что Блейк Рейвенскрофт — несмотря на его дружбу с Джеймсом — очень мудрый человек. По пути домой он не пытался завести с ней разговор и не задавал нескромных вопросов. Он лишь успокаивающе похлопал ее по руке, заметив при этом:
— Если вам понадобится дружеское участие, Кэролайн будет счастлива оказать вам его.
Только по-настоящему умный человек знает, когда нужно держать язык за зубами.
Дорога домой протекала в молчании, не считая отдельных указаний Элизабет относительно маршрута.
Однако когда они приблизились к коттеджу Хочкисов, Элизабет с удивлением обнаружила, что их скромное жилище залито светом.
— Силы небесные! — промолвила она. — Да они, наверное, зажгли все свечи, которые нашли в доме.
И тут же, в силу привычки прикинув стоимость всей этой иллюминации, взмолилась, чтобы дети не израсходовали дорогие восковые свечки, которые она берегла для торжественных событий.
Блейк оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.
— Что-нибудь не так?
— Надеюсь, что нет. Не представляю…
Коляска остановилась, и Элизабет соскочила на землю, не дожидаясь помощи Блейка. Она не могла вообразить себе причины, по которой коттедж Хочкисов мог быть охвачен подобной активностью в столь поздний час. Шум, доносившийся из дома, мог разбудить и мертвого, и, несмотря на явные признаки буйного веселья, Элизабет не могла подавить возникшей в душе паники.
