Лиз Карлайл - Очаровательная проказница
— Он этого не делает, — сказал Мерсер.
Высвободив руку, Зоэ подтянула колени к груди и обхватила их. На ее лице было задумчивое выражение. Залитая белым лунным светом, она казалась маленькой и бесплотной, почти ребенком.
Но Зоэ для него уже много лет не ребенок, понял Мерсер. Она его сердце, его душа. И его пугала собственная способность тщательно упрятать это знание от самого себя. Он стал таким суровым и угрюмым, что забыл, как упиваться жизнью. Как дать волю своим чувствам? Да знал ли он это когда-нибудь? Возможно, у Робина было чему поучиться.
— Тогда что будет дальше? — тихо спросила Зоэ, Мерсер посмотрел на нее и, улыбнувшись, указал на море.
— Дальше, — сказал он спокойно, — мы пойдем туда. Красивые темные брови Зоэ поднялись.
— К морю? Ночью?!
Он пожал плечами:
— Я не могу спать. И ты наверняка тоже. И я обещал отвести тебя туда. Возможно, сегодня ночью надо праздновать жизнь, Зоэ, и не думать слишком много.
Ее глаза округлились, рот изогнулся в почти озорную улыбку.
— Какое облегчение это слышать! Ты можешь найти дорогу?
— Даже в кромешной тьме, — уверенно ответил Мерсер. — А сейчас луна почти полная. Да, я могу провести тебя вниз, если ты будешь идти позади меня и делать то, что я скажу. Необычная идея, но на этот раз я тебе доверяю.
Зоэ поднялась, ее глаза сияли в лунном свете.
Он взял ее за руку и повел по утесу к глубокой расщелине в камнях.
— Только здесь можно спуститься, — сказал он. Потом выдернул из брюк полы рубашки. — Теперь держись сзади за мою рубашку и, если поскользнешься, не паникуй, а просто повисни на мне. Я тебя вытащу.
Зоэ смотрела в пропасть.
— Я не сорвусь, Зоэ, — заверил он, слегка похлопав ее по подбородку. — И тебе не позволю.
— Да. — Она посмотрела ему в глаза. Ее голос не дрогнул. — Я в этом уверена. На тебя… и на папу, конечно, всегда можно рассчитывать, и я буду в безопасности. Теперь я это понимаю.
Мерсер долго смотрел на нее в лунном свете. Ее длинные непослушные кудри колыхались на ветру, словно мягкое темное облачко.
— Твои волосы так красивы, когда распущены, — пробормотал он. — Я давно их такими не видел… не видел до…
До той роковой ночи, когда они занимались любовью в летнем доме. Эта ночь кардинально изменила его жизнь и превратила ее в хаос.
Зоэ рассмеялась.
— И у тебя длинные волосы отросли, — заметила она. Ты в последнее время стал выглядеть немного диким.
«Я и чувствую себя таким», — думал Мерсер, глядя ей и глаза. Он сумел улыбнуться.
— Ну, — повернулся он, — идем.
Он не в первый раз спускался в темноте и знал, холмы Грейторпа, как горная овца. Просто надо знать, куда лучше поставить ногу среди кустов ежевики и выступов. И хотя это не впечатляющие меловые обрывы Дувра или Бичи Хед, опасно не знать, какие камни шатаются, и какие уступы могут подломиться.
Мерсер ловко пробирался между выходящими на поверхность пластами горной породы и кустами. Зоэ цеплявшаяся за его рубашку, была так близко, что он чувствовал ее тепло. Морской ветер то отбрасывал его волосы назад, то швырял в лицо, когда он останавливался в особенно ненадежном месте, Чтобы оглянуться. Но ни разу он не заметил на лице Зоэ испуга. Словно смышленый котенок, она осторожно ступала по выступам, зажав в кулаке ткань его рубашки. Она совсем не трусиха. Зоэ всегда была способна на шутку, и, возможно, сейчас он просто признал это?
Он обдумывал это, шагая дальше, и задавался вопросом, не вскружила ли ему голову эйфория от того, что Робин пришел в себя. Но в глубине души Мерсер опасался, что его чувства имеют мало отношения к брату. Он был счастлив… и таким его сделала Зоэ.
Внезапно ветер ударил в скалы. Мерсер, повернул голову, уловил искусительный аромат жасмина, исходивший от кожи и волос Зоэ и бывший, казалось, ее сущностью. Он неохотно отвернулся и поспешил дальше, но аромат остался с ним.
Пройдя две трети спуска, Мерсер подвел Зоэ к самому опасному участку — маленькому каменному выступу без всяких кустов, за которые можно было бы ухватиться. Инстинктивно он оглянулся и увидел, что Зоэ подняла лицо к лунному свету подобно языческой богине.
— Мерсер, как здесь красиво! — шептала она, вскинув одну руку. — Какая естественная неприрученная красота!
Неприрученная. Возможно, это подходящее описание. Мерсер позволил своим глазам упиваться ею — буйные темные волосы развеваются на ветру, тонкое платье лепится к стройной фигуре, на лице ликование — и чувствовал, что валится в пропасть. Пропасть не из камня или земли, а из надежд и намерений. И в этот момент он все осознал.
Зоэ была его.
Она всегда была его, и он собирается взять ее. И почти не и мело значения, как или почему, или даже кто при этом пострадает. Зоэ была его. И если она продолжит попытки связать себя с Робином, он просто остановит это. Если им придется опровергать сплетни и осуждение, они это сделают. И если ему придется придушить Клер, чтобы она замолчала… ну, этого он, пожалуй, с матерью своего ребенка не сотворит. Но Мерсер начинал чувствовать себя беспощадно эгоистичным.
Он вдруг сообразил, что стоит на краю выступа, спонтанно обернулся и прижал к себе Зоэ. Ее глаза вспыхнули от удивления, она отпустила его рубашку и прильнула к нему. Он без колебаний поцеловал ее. Прижимая губы к ее мягкому пухлому рту, Мерсер наслаждался ее вкусом, не давая шанса возразить.
Но Зоэ и не возражала. Она отчаянно целовала его и ответ, ее руки скользнули под его рубашку к голой спине. Он ласкал ее рот языком, а она прижималась к нему грудью, впившись ногтями в крепкие мышцы у лопаток. Мерсер чувствовал хлещущий ветер, шум прибоя внизу, и что-то дикое и непрошеное поднималось в нем. Он углубил поцелуй и ощущал себя странно ожившим. И все же он не был собой, тем человеком, каким себя знал… но, возможно, был таким, кем он мог быть.
Они разъединились, задыхаясь и все еще цепляясь, друг за друга. Глаза Зоэ были распахнуты, влажные губы припухли от поцелуя. И потом Мерсер совершил самый странный и опасный поступок. Он поднял Зоэ и повернул в руках прямо на краю утеса, море блестело и шумело под ним.
— Ox! — вскрикнула она, когда он снова поставил ее на ноги. — Мерсер, ты совсем с ума сошел?
Но ее глаза светились, она смеялась, цепляясь за него. Да, он потерял разум, а если нет, то Зоэ скоро доведет его до Бедлама. Но его это больше не волновало.
— Идем, — сказал он, взяв ее за руку. — Давай поплаваем.
— Поплаваем?! — воскликнула Зоэ, когда Мерсер оттащил ее от обрыва.
Остальная часть пути была легче: больше песка, чем камней, и кусты ежевики, постепенно редевшие в близости моря. В конце пути Мерсер наполовину тянул, наполовину нес Зоэ, поскольку она заходилась от смеха. Наконец, задыхаясь и хохоча, они добрались до широкой полосы песка.
