Карен Рэнни - Шотландская любовь
Мириам что-то сказала, и он, отогнав от себя туманные воспоминания, снова обратил внимание на нее. Мириам Лофтус, кажется, нутром чует, если вдруг кто-то думает не про нее.
И как ему только в голову могла прийти мысль ухаживать за ней? Нет, на это он не пойдет, даже чтобы спасти Гэрлох.
Она наконец-то ушла, задевая юбками танцующих и с улыбкой принимая комплименты. Из нее выйдет никудышная хозяйка, Гэрлох заслуживает лучшего.
Бог в помощь тому, кто решил на ней жениться, она устроит ему веселенькую жизнь. Может, конечно, в браке Мириам остепенится, но это вряд ли. Глубины ей не хватает. В жизни не все продается и не все покупается – ей еще предстоит усвоить этот урок.
Пришел Гордон, принес еще виски.
– Ты ясновидящий? – осведомился Фергус.
– Нет, просто я твой друг.
Гордон сел в то же самое кресло, которое несколько минут назад занимала Шона.
– Пора мне сыграть роль заботливого старшего брата, – заявил Фергус.
– Да что ты говоришь? – безо всякого интереса отозвался Гордон.
– Семь лет назад я мог бы стать дядей, и только чудо меня от этого спасло. Но я не уверен, что такое везение продлится долго.
Выражение лица Гордона разительно изменилось. Ага, теперь он заинтересовался. Вовремя, ничего не скажешь.
– Ты знал?
– Вся округа знала. Или ты думаешь, что ваши встречи в лесной хижине были для кого-то тайной?
Судя по виду Гордона, именно так он и думал.
– Ты что, не знал, что жизнь Имри много десятков лет служит пищей для сплетен? Мы развлекаем всю деревню.
– Почему ты раньше об этом не говорил?
– Ага! Тогда бы мне пришлось признать, что ты соблазнил мою сестрицу, и хорошенько надрать тебе зад. А учитывая, что ты стал моим командиром, это было трудновато.
Гордон посмотрел в свой стакан.
– Я заслужил хорошую порку.
Фергус вздохнул:
– Ты виноват. Но Шона виновата не меньше, – добавил он тут же и покосился в сторону малой гостиной – сестра ушла туда. – Обычно Шона получает то, что хочет, а тогда она явно тебя хотела.
Гордон выглядел таким удивленным, что Фергус едва удержался от улыбки, но он чувствовал себя таким уязвимым в этот момент, что тут же отбросил веселье.
Элизабет стояла за спиной своего пациента и каждый раз, когда Фергус смотрел на нее, отворачивалась. Он не сомневался: во-первых, Элизабет наблюдает за ним так же, как и он за ней, а во-вторых, она так же, как и он, стремится этого не показать.
Господи Боже, как это все жалко!
– Оставь ее в покое, – сказал он Гордону чуть жестче, чем собирался. – Ей и так нелегко пришлось в последние годы. Я не хочу, чтобы ты снова ею воспользовался.
– Я и не собирался этого делать.
Слова настоящего праведника! Как убежденно он говорит! Но только все, кроме Мириам Лофтус, видят, что между ними происходит.
– У тебя в Англии не осталось какой-нибудь возлюбленной? Невесты, которую ты мог бы привезти в Ратмор?
– Я встречался кое с кем.
Фергус пристально на него посмотрел:
– Есть кто-то особенный на примете?
– Одна или две девушки. Дочка полкового хирурга благоволила ко мне. Мисс Томпсон. – Гордон взглянул на Фергуса. – А ты? Ты когда-нибудь говорил Элизабет о своих чувствах?
Фергус указал рукой на больную ногу. Причина ясна – можно даже вслух не говорить.
– Ты что, решил на всю жизнь остаться калекой?
Фергус с удивлением взглянул на человека, который всегда был его другом, потом – командиром, а теперь вот – противником.
– Ты получил Крест Виктории за отвагу в бою. Не думал я, что теперь ты струсишь.
Фергус поднялся, хоть и не без труда:
– Наверное, тебе лучше уйти.
Гордон беззаботно улыбнулся, чем только распалил его гнев.
Прямо сейчас он был не в состоянии решить все проблемы, но одну он может решить точно. И имя ей – Гордон.
– Я серьезно. Уходи.
– Какое гостеприимство.
Гордон встал.
А еще Фергуса страшно раздражало, что Гордон намного выше его.
– Убирайся из Гэрлоха. Оставь в покое мою сестру. Вон.
– Или что, Фергус? Будешь со мной драться? Для этого ты стал слишком труслив.
Кулак Фергуса со страшным хрустом врезался в челюсть Гордона. Как было бы хорошо, если бы он сломал этому мерзавцу челюсть!
Однако Гордона, судя по всему, удар даже не особенно побеспокоил: он потер ушибленное место, только и всего. А должен был по меньшей мере рухнуть наземь.
Фергус вцепился в костыль и отвернулся. Больше всего на свете ему хотелось убраться от Гордона Макдермонда как можно дальше. Но к несчастью, мистер Лофтус улучил минутку и отдал Хельмуту какие-то указания. Фергус взглянул в их сторону – и встретился глазами с Элизабет.
С него и правда довольно на сегодня.
Черт подери, он вот-вот упадет прямо у нее на глазах.
Фергус повернулся к Гордону:
– Проваливай обратно в Англию. Женись на своей мисс Томпсон. Дай Шоне сохранить остатки репутации.
Выходя из зала, он заметил Шону. Ее глаза ровным счетом ничего не выражали, лицо было подчеркнуто равнодушным.
Значит, она все слышала.
– Ты победила. Я продаю замок. Американцы могут оставаться жить здесь, мне теперь плевать.
В гробовой тишине он собрал в кулак остатки достоинства и вышел из пиршественного зала. На этот раз волынка не играла.
Глава 28
Ну теперь жителям Инвергэр-Глен будет о чем посудачить. Последнее появление Имри в свете на много лет вперед обеспечило их темой для разговоров.
Шона вскинула голову, изобразила улыбку и посмотрела Гордону в глаза. Надо прямо сейчас сказать что-то остроумное, очень смешное и, может быть, едкое, чтобы он узнал, что его разговоры о мисс Томпсон ее нисколько не волнуют.
Бедная Шона Имри подарила свою невинность Гордону Макдермонду. А теперь – думаете, она поумнела? Нет же! Она снова в него влюбилась.
Он направился к ней, и улыбка ее, которую она с такой решительностью удерживала на лице, дрогнула.
Шона повернулась и пошла в другую сторону.
– Вы, шотландцы, все ведете себя так глупо? Даже когда для этого нет причин? – поинтересовалась Элизабет, найдя Фергуса в западной башне.
Глупец, он, наверное, считал себя невидимкой? Ведь всем известно, что это его любимое место в Гэрлохе.
Фергус не обернулся и не ответил и вообще никак не показал, что заметил ее появление.
– Я не уйду, ты же знаешь. Хоть и вижу, как сильно тебе этого хочется.
– Я с самого начала тебя обожал, – проговорил он, глядя на ночной пейзаж. – Сколько раз я клялся тебе в любви. Сколько раз я открывал тебе сердце. А теперь, – он повернулся к ней, – ты решила прийти мне на помощь? Зачем? Тебе нравится смотреть на меня униженного?
