Мой пылкий лорд - Фоули Гэлен
— Все хорошо, — прошептала она, гладя его по спине. — Расскажите мне, что произошло.
Он заставил себя продолжать:
— Я никому не рассказывал об этом. Даже Деймиену, даже Кэслри. Барду руководил операцией. Меня схватили в Париже, заманили в проулок, использовав в качестве приманки молодую девушку. Я услышал ее крики. Решил, что на кого-то напали. Когда я бросился в проулок, чтобы помочь, меня ударили по голове и завязали глаза. Потом бросили в карету и повезли. Я не знаю, где именно это произошло.
Он замолчал, собираясь с силами, чтобы рассказать ей всю отвратительную правду, самообладание изменяло ему.
— В течение следующих пяти недель я просидел взаперти в холодном темном сыром подвале; пищи и воды мне давали ровно столько, чтобы я не умер. Жажда была чудовищная. Меня били. Морили голодом. Поскольку я не хотел говорить, меня положили на спину и вырвали два зуба. Они грозили изнасиловать и кастрировать меня, грозили всем, чем угодно. Они хотели, чтобы я стал предателем, но я не сдавался. — Люсьен прерывисто вздохнул, Элис терзалась, видя его мучения. — Наверное, мало-помалу я начал терять рассудок, — с трудом проговорил он, — я не помню того, что происходило дальше. Я очутился в монастыре у самой границы с Испанией, где мне оказали врачебную помощь. Там находились несколько партизан под началом священника по имени Гарсиа. Они использовали монастырь как свой штаб. После завоевания Испании маврами монастырь был хорошо укреплен. Гарсиа и его люди отвезли меня в штаб-квартиру Веллингтона.
— Как же вам удалось убежать от ваших тюремщиков?
— Я в конце концов убил одного из них, когда он пришел проведать меня. Я отнял у него оружие и силой проложил себе путь. Я убил их всех, — угрюмо сказал Люсьен, — за исключением Барду. Он уже отправился выслеживать Патрика Келли.
Они долго молчали.
— Ах, Элис, — проговорил Люсьен в каком-то духовном изнеможении, — с двадцати шести лет я отдавал этой воине все, что мог отдать, даже то, чего не отдал бы Деймиен, — мое доброе имя. Я знал, во что ввязался, но все думают, что я подлец, а это невыносимо.
Элис молча, с сочувствием коснулась его лица. Он прижался щекой к ее ладони, но не мог заставить себя посмотреть ей в глаза.
Внезапно, без предупреждения, торопливо с губ его сорвались новые слова, но на этот раз красноречие его оставило.
— Я никогда не хотел идти на войну! Я должен был стать врачом. Я хотел использовать свой Божий дар, чтобы исцелять людей, а не убивать их, но сильнее всего я был предан своему брату. Я отказался от будущего ради него. Я погубил себя ради него, потому что он был моим единственным истинным другом, а теперь он знать меня не желает. И я не вынесу, если он отберет вас у меня. Вы не понимаете, как я одинок! Если вы меня не любите… — Он резко оборвал себя и опустил голову, охваченный отвращением к себе. Люсьен почувствовал, что погибает, окончательно погибает, потому что больше не мог не заглядывать в свою потрясенную душу и не обращать внимания на то, что там происходит.
Он отчаянно пытался вернуть себе свое макиа-веллиевское самообладание, но нигде не находил его. Если Элис надумает выйти за Деймиена, так тому и быть. Он боролся с собой, балансируя на краю отчаяния. «Не смей плакать у нее на глазах. Не смей плакать на глазах у Элис. Ради Бога, не будь ты проклятой тряпкой!»
Но когда она ласковым жестом подняла его голову за подбородок, его глаза были полны мучительных слез.
— Прошу прощения, — сказал он, встрепенувшись. — Прошу прощения за слабость, прошу прощения за то, что проиграл. Прошу прощения за то, что не настолько хорош, чтобы…
— Не нужно, не смейте так говорить, — остановила она его, на глаза ее тоже навернулись слезы. Элис отчаянно затрясла головой. — Это неправда — все, от начала до конца.
Люсьен умоляюще смотрел на нее.
— Я знаю, что он был здесь сегодня. Я знаю, что он просил вашей руки. Что вы ответили, Элис? Пожалуйста, скажите!
— А как вы думаете? — с мягким упреком спросила она.
Люсьен покачал головой:
— Понятия не имею.
— Люсьен, — она обхватила пальцами его дрожащие руки, лежавшие у нее на коленях, — ваш брат — хороший человек, но это не вы. Я отказала ему. Я никогда не полюблю никого, кроме вас, так я ему и сказала.
— Вы так сказали? — задохнулся Люсьен, глядя на нее, ошеломленный девической искренностью ее синих глаз.
Она молча кивнула, и его охватила дрожь. Он осыпал поцелуями и омыл жаркими, жгучими слезами ее прекрасные руки.
— Спасите меня, — прошептал он. — Мой дорогой, мой прекрасный друг! Вы — единственное, что мне удалось в моей жизни.
Элис долго держала его в объятиях, уткнувшись носом ему в ухо и ласково поглаживая по спине.
— Люсьен, мой волшебник, мой чародей, вы и есть целитель. Вы исцелили меня.
Он поднял свой потрясенный взгляд и растерянно вгляделся в нее.
— А теперь позвольте мне исцелить вас, — шепотом сказала она.
Он закрыл глаза в молчаливом отчаянии. Нежно погладив по лицу, Элис поцеловала его.
— Я люблю вас, — снова и снова шептала она.
Люсьен не шевелился, жадно впитывая ее слова. Когда ее нежные губы коснулись его губ, он поцеловал ее требовательным и трепетным поцелуем. Ее жаркие влажные губы жадно раскрылись ему навстречу. Он погладил языком ее язык и обхватил ладонями через платье ее груди, спустя мгновение оторвался от ее губ с бешено бьющимся сердцем, и глаза его блеснули пылким желанием.
— Я хочу вас.
— Да, — сказала Элис, голос у нее был слабый и тихий, когда она протянула руку вниз и погладила его твердую плоть. — Я ваша, Люсьен. Возьмите меня, возьмите мою любовь.
Застонав, он снова поцеловал ее и, подняв на руки, понес к массивному столу красного дерева и положил на него, отодвинув в сторону серебряный чайный сервиз.
— Господи, как я соскучился, — тихо сказал Люсьен, поднимая ей юбки. — По вашему телу, вашему смеху, вашей улыбке. Вы не понимаете, как я хочу вас!
— Люсьен, скорее, — жалобно сказала Элис, жадно выгибаясь ему навстречу. Ее глаза затуманились страстью, целый океан любви был в них, готовый потушить огонь тяготеющего над ним проклятия.
— Какая вы красивая, — беспомощно прошептал растроганный Люсьен.
Дрожащими руками она стянула с него панталоны, потом испустила тихий удовлетворенный стон, потому что он проник в самую ее суть, овладев ею прямо на столе с отчаянной, трепещущей настойчивостью. Обхватив ее гладкие ягодицы, Люсьен приподнял ее с жесткого стола и поцеловал в шею, а она извивалась под ним. Он провел носом вниз по ее груди и впился в набухший сосок, а Элис испустила крик наслаждения, обхватив ногами его бедра.
— О! Вы меня с ума сведете! — выдохнула она.
— Ш-ш, — пробормотал он, улыбаясь ей улыбкой собственника и кладя на губы палец, потому что ее крики, вызванные чувственным восторгом, становились все громче.
Она облизнула палец, которым он пытался призвать ее к молчанию. Люсьен смотрел на нее с вожделением, все более яростно овладевая ею. Повернув голову набок, она закусила губу, чтобы заглушить стоны, но ее тело отчаянно выгибалось под ним.
— Люсьен!
— Я люблю вас, — прошептал он, когда они взмыли на вершину наслаждения.
Элис бросила на него шаловливый взгляд, голос у нее звучал сыто и походил на кошачье мурлыканье:
— Конечно, любите. — Но тут ее взгляд стал серьезным. Перекатившись на бок, она оперлась о локоть и внимательно посмотрела на Люсьена. — А этот человек, Барду, — сказала она хладнокровно, — вы можете его убить?
— Если ваша любовь будет со мной, я, кажется, смогу все, — прошептал он.
— Тогда я даю вам свое благословение, Люсьен. Идите и убейте этого человека. Он заслужил смерть за то, что сделал с вами. Будь это в моей власти, я сама бы убила его, но это ваше дело. Покончите с ним, — приказала она, и праведная ярость полыхала в темно-синей глубине ее глаз. — Сделайте это ради нашего будущего, ради наших детей. Сделайте это и возвращайтесь ко мне.
