Стефани Блэйк - Великолепная страсть
– Вы не находите, что я неотразима в этом костюме? – спросила она его.
– И вы, и ваша мать – необычайно красивые женщины.
– Почему все всегда говорят и обо мне, и о моей матери, будто мы неразделимы? Мы же не пара клоунов из водевиля – Майра и Дезирэ! Я самостоятельная личность, как и моя мать.
– Ну, это было вполне рядовое замечание. А мне кажется, вы ревниво следите за успехами вашей матери.
Дезирэ почувствовала, что ее лицо запылало. Она была рада темноте и тому, что он не может видеть ее румянца.
– Ну, это просто смешно и нелепо! У меня нет причины ревновать к ней или завидовать ей!
Они остановились у фонтана, и Джонсон повернул ее к себе лицом и положил руки ей на плечи.
Дезирэ затрепетала, ощутив силу и тепло его пальцев на своей обнаженной коже. Движением плеч она сбросила шаль, и та упала на траву.
– Вы правы. У вас нет ни малейшей причины ревновать к матери.
Ее глаза блестели в лунном свете.
– Тогда почему же вы уделяете больше внимания ей, чем мне?
Он откинул голову и расхохотался:
– Так, значит, я не ошибся! Ах вы, маленькая упрямица! Да, я нахожу ее весьма и весьма желанной женщиной, но не желаю ее. Я хочу сделать карьеру, и не думаете ли вы, что верный путь к ней – быть приятным и угодным жене моего генерала? Возможно, это и дерзко с моей стороны!
Она внимательно смотрела на него, склонив голову и прищурив по-кошачьи глаза.
– Думаю, это правда! Вы пытаетесь подольститься к Майре, чтобы добиться расположения моего отца, но далеко вы не продвинетесь.
– Признаю себя виновным.
Она вздрогнула, как от озноба, когда его руки спустились с ее плеч ниже.
– Но мое угодничество распространяется и на дочь. Однако, что касается вас, Дезирэ, то тут я никогда не позволю себе забыться… Дезирэ… Как вам подходит ваше имя. Желание!.. Вы созданы, чтобы возбуждать желание!
– А вы желаете меня?
Он яростно покачал головой:
– Ведь я уже сказал вам, мой принцип – руки прочь от дам, так или иначе связанных с генералом.
– Я не смотрю на себя таким образом. Я здоровая самка и делаю что хочу. Я больше не маленькая папенькина дочка и предпочла бы сидеть у вас на коленях, а не у него.
Она просунула руки под свои нагрудные пластины, приподняла их, и ее груди выпрыгнули на свободу – два алебастровых полушария, бледно светившихся в лунном свете. Потом она взяла его за руки и положила их к себе на груди. Оказалось, что они как раз подошли к его ладоням. Руки его задрожали, когда он почувствовал, что ее соски отвердели под его пальцами, и теперь они жгли его, как маленькие твердые слитки раскаленного металла.
– Должно быть, я рехнулся! – Он с опаской оглянулся на дом. – Что, если нас кто-нибудь увидит?
– Не думаю, но нам лучше выбрать более укромное местечко.
Взяв за руку, Дезирэ повела его в рощицу тутовых деревьев, где царила густая тень. Она обвила руками его шею и страстно поцеловала, при этом ее язык проник в его рот, и она прижалась к нему всем телом, и бедра ее задвигались в бешеном ритме, пока она не почувствовала давления мужской плоти на свой трепещущий живот. Руки Джонсона скользнули ей за спину, он погладил ее вдоль спины под шароварами и короткой туникой и принялся гладить и ласкать ягодицы, возбуждая и дразня. Дезирэ мгновенно воспламенилась.
– Немедленно раздевайтесь! – скомандовала она. – Я не могу больше ждать.
Она отпрянула от него и сбросила медные пластины, украшавшие ее грудь. Потом спустила тунику и шелковые панталоны. Джонсон уже был наполовину обнажен и собирался снять рубашку, когда она обеими руками охватила его возбужденный орган.
– Не медли, Фарли! Оставь рубашку в покое. Я не могу ждать больше ни секунды!
Она легла навзничь на траву и, не выпуская его, заставила лечь поверх нее. Волнообразные движения ее бедер начались до того, как он проник в нее.
– Боже, девочка! Помедленнее, – задыхаясь, прошептал он. – Я не могу найти тебя!
Она попыталась сдержаться, пока не почувствовала его разбухшую плоть внутри своего лона.
– О, как хорошо! Как прекрасно! Продолжай, дорогой! Не останавливайся!
Это был безумный, дикий танец желания, пляска страсти, и ничего подобного лейтенант не испытывал никогда в жизни. Она извивалась и брыкалась, как необъезженная кобыла, которую оседлали впервые. Ее ноготки вцепились в его спину и оставили на ней царапины. Такие же царапины она оставила на его плечах четырежды – по числу пиков испытанного ею наслаждения.
«Право же! – думал он. – Это первый раз в жизни!» А знает ли генерал Флинн о том, какой ад бушует между бедер его ангелоподобной дочери? Впрочем, возможно, он и подозревал это. В конце концов, ведь он был мужем ее матери и, если только суждение Джонсона было правильным, Майра Флинн была в постели таким же сгустком огня.
«Господи! Как мне хотелось бы получить возможность сравнить этих двух женщин!»
Нет! Этого не могло случиться! Он уже позволил себе преступить негласный закон, вступив в связь с дочерью генерала. Если бы он пренебрег и вторым запретом, он заслужил бы вечное проклятие. После того как пароксизм страсти прошел, они впали в летаргическое состояние и лежали бок о бок в траве, ощущая, как желание медленно покидает их. Мелкие капельки влаги от фонтана увлажняли их разгоряченные вспотевшие тела.
Внезапно Дезирэ приподнялась и села.
– В чем дело? – спросил он, приподнявшись и опираясь на локоть.
Она явно прислушивалась к какому-то звуку, исходившему от дома вице-короля.
– Отчего такой шум? Что там случилось?
До лужайки донесся хор возбужденных громких голосов.
Джонсон пробормотал:
– Возможно, наше отсутствие заметили и нас ищут!
– Не говори вздора! Что-то случилось. Наверное, вице-король испустил дух от возбуждения, потому что слишком долго пялился на грудь моей матери.
Опираясь на ладони и колени, девушка подползла ближе к дому и выбрала более удобную позицию для наблюдения.
Когда она заговорила, в голосе ее зазвучала неподдельная тревога:
– Знаешь, там полно конников! Нам лучше одеться и вернуться.
Она принялась натягивать свои шаровары, тунику и нагрудные пластины, потом целомудренно закутала обнаженные плечи и грудь в шелковую шаль. Джонсон торопливо поправлял свою пиратскую рубашку и шарил по земле в поисках черной повязки на глаз, которую потерял во время их страстных содроганий в траве.
– Да забудь ты об этом, – нетерпеливо одернула она его. – Пойдем!
Они поспешили к дому через широкую лужайку, и их волнение возрастало по мере приближения к ступенькам крыльца. Подъездная дорожка, веранда и ступеньки были запружены людьми – гостями вице-короля и только что прибывшими кавалеристами.
