Пегги Филдинг - Обретенный рай
Сара допила последние капли виски. Во рту все горело и остался противный вкус. Она рассмеялась и встала. Слегка кружилась голова, будто она только что слезла с карусели. Было удивительно легко и радостно. Теперь Сара знала, почему мужчины пыот.
– Мне, наверное, уже пора в лазарет к мужу.
– Мы пойдем с вами, мэм. Вы, кажется, слишком сильно отметили свою свадьбу и не дойдете одна.
– Мне хорошо, Бонг, на душе светло и радостно. Надеюсь, Мархему тоже лучше, и мне не придется всю ночь обтирать его холодной водой.
– Вы правы, мэм. Ему, думаю, стало гораздо лучше за то время, что мы здесь сидим. Он начал поправляться сразу после вашего появления там. – Они с Рудольфо переглянулись и со смехом похлопали друг друга по плечам. Лус молча улыбалась.
Глава 29
Сара, радостно улыбаясь, открыла дверь лазарета и пропустила Лус вперед. Они вошли в утонувшую в полумраке комнату. Лус, высоко подняв сальную свечу в подсвечнике, оглянулась на Сару.
– Это ты, Сара, – прозвучал откуда-то из глубины комнаты, куда не доходил свет свечи, голос Мархема. Как нравился Саре его бархатный баритон!
– Да. И Лус. Она пришла вместе со мной. – Сара опять рассмеялась. – Она не позволила мне идти одной.
– Она пьяна, Лус? – Мархем, мягко ступая, подошел к ним.
На нем была больничная рубашка и рабочие штаны цвета хаки. Он был босиком.
– Немного, капитан.
– Лус, разве ты не знаешь? Он теперь майор. – Сара взяла свечу. – Мы праздновали свадьбу, Мархем. – Она нетвердо держала подсвечник, и отблески света от горящей свечи танцевали по стенам. – Похоже на светлячков, – пробормотала Сара, – совсем как светлячки.
Мархем отобрал у Сары подсвечник и поставил его на тумбочку.
– Мы останемся здесь со светлячками, Лус. – Он усмехнулся и показал на дверь.
Лус тоже засмеялась и скрылась за дверью. Когда филиппинка ушла, Сара положила руки на плечи Мархема и пытливо заглянула ему в лицо.
– Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке, Мархем?
В тусклом свете свечи его смуглая кожа приобрела золотистый оттенок.
– Ты весь теперь в золотом сиянии.
– И ты тоже, дорогая.
– Ты все еще умираешь от лихорадки?
– Нет, и не собирался. У меня был приступ. Они часто повторяются с тех пор, как на Кубе я подхватил эту болячку, но врач говорит, что через пару дней я смогу приступить к работе.
Она прижалась к нему.
– Ты смеялся надо мной? А я действительно испугалась за тебя. Я так боялась, Мархем.
– Я знаю.
– Зачем ты обманывал меня?
– Тебе приятно было сознавать, что ты выходишь за меня замуж, чтобы я не умер, и я решил тебе не мешать. – Он наклонился и поцеловал ее. – Когда вы думаете, что кто-то нуждается в вашей помощи, вы действуете очень решительно, миссис Нэш.
Сару охватило незнакомое ей раньше теплое чувство родства с этим человеком. Ей так хотелось, чтобы оно не проходило, и поэтому она боялась задать ему естественный вопрос: «Мархем, неужели я заставила тебя жениться на мне?» Сара опустила голову и хотела отстраниться, но он удержал ее.
– Я выглядела очень глупо, и теперь мне должно быть стыдно.
– Сара, если я не хочу, меня невозможно заставить. – Он улыбнулся. – Со временем ты в этом убедишься. А что касается стыда, не понимаю, чего именно тебе нужно стыдиться.
– Почему ты на мне женился, Мархем?
– Потому что я люблю тебя, глупышка. Неужели ты до сих пор этого не поняла?
Сердце Сары радостно забилось. Он любит ее!
– Я тоже люблю тебя, Мархем, но почему же ты не сказал мне об этом раньше?
– Мне казалось, моя прелесть, что я не имею права давить на тебя. Кроме того, я считал, что тебе лучше возвратиться в Айову. – Он крепко прижал ее к себе и прошептал на ухо, как будто открывал страшную тайну: – По правде говоря, я не был уверен, что готов к роли мужа и отца.
– Что же тогда изменило твое решение?
– Твои прекрасные голубые глаза, наполненные слезами, когда ты решила, что я собираюсь умереть. – Он осторожно вынул шпильки из ее высоко зачесанных волос.
Пламя свечи создавало иллюзию таинственности и нереальности происходящего.
– С самой первой нашей встречи я понял, что с тобой не соскучишься, Сара неотрывно, как загипнотизированная, глядела в его карие глаза.
– За то время, что я здесь лежал, можно было все основательно обдумать. – Он положил на стол шпильки и растрепал ее шелковистые волосы. – Ты всегда говорила со мной прямо и откровенно, и я хочу так же разговаривать с тобой.
Сара кивнула.
– Я рада, что ты принял такое решение.
– Магдалина и Бонг помогли мне. Трагедия их любви – наглядный пример того, что жизнь коротка и нельзя упускать время. – Он провел ладонью по шелковистым прядям. – Когда-то я мечтал вот так гладить твои волосы. – Он погрузил обе ладони в густую золотистую копну ее волос и пропустил сквозь пальцы матово блестевшие пряди. – Я как дурак торчал за письменным столом и думал только о тебе, о том, что бы я делал с тобой.
Его слова пролили бальзам на ее сердце. Мархем Нэш любит ее! Он мечтает о ней! Он хочет ее!
Его руки легко пробежали по длинному ряду пуговиц на темно-синем платье.
– Недолго же ты продержалась в своем замечательном костюме. – Мархем начал одну за другой расстегивать пуговицы.
– Я хорошо сделала, что венчалась в нем, но не могла терпеть это пекло ни одной лишней минуты.
Нэш расстегнул последнюю пуговицу.
– Теперь-то я понимаю, что был ослом. Даже Бонг сказал мне об этом. Ведь мы полюбили друг друга с первого взгляда. – Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Наверное, нам нужно было время, чтобы понять это. Нам обоим. Да и я вела себя глупо, как ребенок, словно я в Айове.
– Это одно из лучших твоих качеств, из-за него я и полюбил тебя. – Он осторожно снял с нее платье, и оно мягко опустилось на черные лакированные туфельки.
– За мою глупость?
– Нет, я ценю твою невинность и наивность. Ты ведешь себя как ребенок, но действуешь как взрослый, разумный человек.
Он нащупал у нее на талии крючки нижней юбки, и Сара повернулась, чтобы помочь ему. В воздухе мелькнула белая кружевная оборка, и нижняя юбка упала рядом с платьем. Она облегченно вздохнула. Если в первый раз Сара отдавалась ему с каким-то отчаянием, с сознанием преступности того, что они делают, то сейчас она была абсолютно спокойна. Мархем – ее муж и рассказывает ей, как любит, желает ее. Теперь никто не может помешать им любить друг друга.
– Теперь ты, – сказала она и стала расстегивать его брюки.
Возясь с пуговицами, она почувствовала, как напрягся освобождающийся из шерстяной тюрьмы символ мужественности, и поразилась его размерам и пульсирующей энергии.
