Патриция Мэтьюз - Волшебная сила любви
Этот человек смотрел прямо па нее, и его глаза, написанные красным, казались светящимися.
Ребекка поспешно опустила фонарь, надеясь, что Джереми ничего не видел, но, обернувшись на мальчика, обнаружила, что тот с разинутым ртом рассматривает другую картину.
На этой картине Ребекке удалось узнать стиль Полидоро. Здесь был изображен огромный черный козел, который стоял на задних ногах в человеческой позе. Своим острым копытом он держал кривую дубину, вокруг которой обвилась огромная зеленая змея. На картине доминировал его тщательно выписанный половой орган гипертрофированных размеров.
Почувствовав легкую тошноту, она взяла Джереми за руку и поволокла прочь. Не было никаких сомнений, что этот проход вел к «потайному кабинету» Эдуарда, который располагался за бархатным занавесом. Ее лицо горело. Картины, конечно, были отвратительными, но тем не менее обладали какой-то притягательной магией запретного. Несомненно, они должны были что-то означать. Но что? Предчувствие встречи с чем-то дурным смешивалось в ней с острым любопытством. Если проход, ведущий к тайному убежищу Эдуарда, так роскошно украшен, то что же в таком случае должна представлять собой сама комната? Не надо только, чтобы мальчик туда входил.
– Вы думаете, там еще одна дверь, мисс Ребекка? – Джереми показал на занавес.
Его голос звучал приглушенно, и Ребекка поняла, что мальчик сильно напуган. Она знала, насколько суеверны рабы, поэтому могла представить, какое впечатление произвели на ребенка эти картины. Может, вернуться назад, в дом, и отослать его на конюшню, а потом вернуться сюда одной.
Она колебалась, сознавая, что чувствует себя лишь немногим лучше, чем Джереми. Нет, одна она сюда приходить не будет, и сопровождающих тоже брать с собой нельзя. Как же быть?
Она наклонилась к мальчику и мягко тронула его за плечо.
– Не бойся, Джереми. Это всего лишь картины. Страшные, но картины. Мы не станем больше на них смотреть, и на другие тоже, если они нам встретятся. Хорошо? А насчет двери, я думаю, ты прав. За этим занавесом должна быть дверь. Я пойду сейчас и посмотрю. А ты оставайся здесь, с этой стороны двери. Я хочу, чтобы ты был смелым, Джереми, потому что мне не на кого рассчитывать, кроме как на тебя. Ты не переживай, я там пробуду не очень долго – всего несколько минут, обещаю. И хочу, чтобы ты тоже мне кое-что пообещал: не смотреть на эти картины, а только на ковер или на занавес. Ведь ты храбрый мальчик, Джереми, правда? И сможешь это сделать.
Джереми кивнул, но в его глазах застыл страх.
Вдруг неожиданно для самой себя Ребекка сняла свой серебряный кулон в форме сердечка и повесила на шею мальчика.
– Вот! Это талисман. Он будет тебя защищать. Если вдруг испугаешься, только коснись его, и снова станешь храбрым.
Джереми тяжело вздохнул и немедленно ухватился за кулон.
– Уже помогает, мисс Ребекка. Я это чувствую. Она погладила его по плечу:
– Вот и хорошо. Меня не будет только несколько минут.
Ребекка распрямилась, взяла в правую руку фонарь и, высоко его подняв, левой начала отодвигать занавес. За ним открылась еще одна картина. Она поспешно опустила драпировку и повернулась к Джереми, который напряженно следил за ней.
– Джереми, прошу тебя еще об одном. Закрой, пожалуйста, глаза и сосчитай до двадцати. Только очень медленно. Ты умеешь считать до двадцати?
Джереми кивнул и зажмурился. Ребекка снова отодвинула портьеру и обнаружила, что там не картина, а дверь. Очень небольшая – примерно полтора метра высотой и метр шириной. Сюжет, изображенный на двери, производил впечатление еще более ужасающее, чем картины на стенах в проходе.
Фигуры на переднем плане были не написаны, а выложены мозаикой. Главной здесь также была фигура козла, стоящего на задних ногах. На этот раз он держал за руку обнаженную женщину с бледной кожей и длинными черными волосами. Очень выразительно были выполнены розовые соски. В качестве зрачков в человеческие глаза козла были вставлены рубины, которые при свете фонаря зловеще поблескивали, а его мужской орган был вырезан из какого-то темного дерева – вероятно, черного или эбенового, – и на конце его сиял еще один рубин. С ужасом и отвращением Ребекка поняла, что этот торчащий орган служил ручкой двери.
Для изображения грудей женщины художник использовал яркие кораллы, а ее глаза – холодные голубые сапфиры, – казалось, смотрели на Ребекку с жестоким пониманием.
Фоном для этих двух фигур служил написанный маслом лес, а между ними и лесом двигалась длинная процессия из неясных, едва различимых силуэтов, внушавших отвращение и одновременно притягивавших своей непонятной холодной красотой. Сверху на эти фигуры испускал свой бледный свет плавающий в темном небе рожок луны.
Некоторое время Ребекка стояла неподвижно, не в силах оторвать взгляд от двери, хотя она не переставала думать о Джереми, опасаясь, что он может открыть глаза и тоже увидеть это.
Что же там, за дверью?
Обмирая от страха, она протянула руку и, ухватившись за непристойную ручку, нерешительно потянула ее на себя.
Комната, в которой она оказалась через секунду, была довольно просторной, потолок и стены задрапированы тем же самым красным бархатом, что и проход. Дверей, кажется, больше не было.
Первое, что ее поразило, были вещи, много вещей: статуи, картины, золотые кубки, канделябры. Над всем этим возвышалось некое сооружение, напоминавшее алтарь, позади которого было видно изображение рогатого человека-козла. В воздухе висел густой запах ладана и неизвестных ей благовоний.
Сердце Ребекки бешено колотилось.
Борясь с головокружением, она открыла фонарь и зажгла в комнате свечи. Картина за алтарем оказалась теперь полностью освещенной. Она как будто задвигалась, и Ребекка на мгновение оцепенела от ужаса.
Справившись со своим страхом, женщина внимательно рассмотрела картину. На ней был изображен сидящий на троне человек-козел. Его правая рука была поднята, а в левой он сжимал пылающий факел. Над его волосатыми плечами вздымались два огромных массивных крыла, напоминающих крылья летучей мыши, а на лбу сиял тот же самый символ, что и на картинах в проходе, – пятиконечная звезда в круге. У подножия трона стояли две рогатые человеческие фигуры, одна мужская, другая женская.
Вот он, «потайной кабинет» Эдуарда, откуда он возвращался таким возбужденным. В мозгу Ребекки вихрем пронеслись вопросы. С какой целью построена эта комната? Что все это означает?
Сегодня ей не удастся все здесь осмотреть, поскольку она обещала Джереми, что пробудет в комнате только несколько минут. А кроме того, у нее самой от увиденного появились головокружение и тошнота.
