Карен Хокинс - Ее властелин и повелитель

– Еще эля, дорогуша.

Она подмигнула в ответ и удалилась. Кристиан с одобрением посмотрел ей вслед.

– Бегаешь за юбками, а?

Кристиан притворился обиженным.

– Нет, не бегаю. Я их ловлю.

Тристан покачал головой.

– Да, застенчивостью ты никогда не отличался.

– Я люблю женщин с тех пор, как сумел оценить их по достоинству. И их притягательная сила неизменно действует на меня.

– Видимо, ты все-таки унаследовал кое-какие склонности от нашего папаши.

Улыбка сползла с лица Кристиана.

– Никогда больше не говори этого.

– Или что? – усмехнулся Тристан.

– Не поддразнивай меня! – Кристиан прищурил глаза и радостно улыбнулся.

Это была старая игра, в которую они играли бесчисленное множество раз. Тристан вдруг почувствовал, как легко на сердце ему стало. Если бы не тревога по поводу прощального взгляда Пруденс, он чувствовал бы себя невероятно счастливым человеком.

Кристиан склонил голову набок.

– Ты что же, совсем больше не выходишь в море?

– Я не могу сохранять равновесие. Капитан, который не может устоять на палубе, когда корабль качает, такая же несуразица, как устрица, впряженная в телегу.

– Я люблю устриц. В Лондоне я всегда покупаю их у уличных торговцев.

– Великолепно. Меня низвели до уровня пищи с лотка уличного торговца.

Кристиан одарил его белозубой улыбкой.

– Твое дело – превращаться в страшного великана-людоеда, а мое – напоминать тебе, что ничто человеческое тебе не чуждо.

– Большое спасибо. Не знаю, как я жил без тебя все эти годы.

– Судя по всему, плохо жил.

Тристан кивнул, хотя и не был вполне уверен, что Кристиан прав. Тристан хорошо питался. В его доме было тепло и уютно. Его окружали преданные ему люди. А если возникала потребность, его в любое время были готовы с радостью принять девицы из таверны в ближайшем городишке.

И если бы у него было побольше монет, чтобы помочь своим парням, его жизнь можно было бы считать идеальной. Если бы не Пруденс...

Теперь в его доме то одно, то другое напоминало о Пруденс: кресло по-прежнему стояло до смешного близко к дивану, стол для завтрака теперь прочно обосновался в библиотеке, а в прихожей Стивенс прибил специальный крючок для ее плаща. Все это были, конечно, мелочи, но они каким-то непостижимым образом создавали нечто похожее на домашнюю атмосферу.

У него защемило сердце. Он жил во многих местах. Побывал в разных странах. Спал со многими женщинами. Но ни одна из них не смогла заставить его почувствовать домашнее тепло.

Был у него когда-то дом. Но его у Тристана отобрали, когда была арестована мать. Боль, которую ему причинили, до сих пор преследовала его. Не надо ему никакого другого «дома». А надо ему...

Проклятие! Он больше и сам не знал, что ему надо. Когда-то он мог поклясться, что если сможет снова плавать, то большего ему в жизни не нужно. Теперь... теперь он не был в этом уверен. Вся его жизнь казалась пустой и даже бесполезной. Тысяча чертей! Что с ним происходит? Неужели все дело в Пруденс? Неужели одна мысль о том, что он ее никогда больше не увидит, заставляет его чувствовать себя таким несчастным? Она проникла в его жизнь и изменила ее, а он даже не понял, что произошло.

– Тристан?

Он взглянул на Кристиана.

Брат придвинул свой стул поближе к нему и внимательно смотрел на него.

– Тристан, что тебя гложет? Ты то и дело отключаешься, как будто что-то не дает тебе покоя.

– Пруденс.

– Ты влюбился.

– Заткнись...

– Я вижу все симптомы. Ты, мой дорогой братец, глубоко влюблен. Можно сказать, по уши.

Тристан взлохматил рукой волосы.

– Да, она мне нравится, но...

Кристиан наклонился к нему. Он уже не шутил.

– Когда дело идет о любви, не должно быть никаких «но», Тристан. Если ты любишь ее, то должен что-то предпринять. – Он медленно поднялся со стула, потирая бок и морщась от боли. – Жизнь переменчива. Если ты хочешь эту леди, то сделай ее своей. Иначе... – Кристиан пожал плечами. – Иначе она уйдет, а ты снова останешься один.

Справедливость этих слов, словно нож, пронзила Тристана. Однако эти слова также придали ему решимости. Кристиан прав. Незачем медлить. Завтра же он отправится к Пруденс и все уладит. Он взял свою трость и поднялся на ноги.

– Спасибо, Кристиан. Я сделаю так, как ты сказал.

Как хорошо, что брат вернулся в его жизнь. Теперь ему было нужно лишь убедить Пруденс, что ее место тоже там, в его жизни.

Глава 19

В чрезвычайных обстоятельствах ни один образцовый дворецкий не остановится перед действиями, которые в обычной обстановке могли бы показаться отвратительными утонченному человеку знатного происхождения. Однако чрезвычайные обстоятельства требуют принятия чрезвычайных мер.

Пруденс удивленно заморгала.

– Прошу прощения. Что вы сказали?

Миссис Филдингс хмыкнула.

– Я сказала, что капитан... или герцог... или кем бы он ни был, находится здесь. В гостиной.

Пруденс, сидевшая в спальне перед зеркалом со щеткой в руке, взглянула на свой пеньюар.

– Он находится здесь сейчас?

Миссис Филдингс сложила на груди руки.

– Кошке, которая играет с клубком, следует опасаться запутаться в нитках.

– Меня не интересуют ни кошки, ни нитки. Сейчас только половина восьмого утра! – Отложив щетку, Пруденс торопливо собрала волосы в аккуратный пучок на затылке. С помощью экономки она быстро оделась и спустилась по лестнице.

Что ему надо? А может быть... В сердце шевельнулась слабая надежда – может быть, он пришел, чтобы сказать, что любит ее?

При одной лишь мысли об этом сердце Пруденс гулко забилось. Что, если это так? Будет ли это означать, что он расстался с мечтой снова скитаться по морям и вести свободную, не связанную никакими обязательствами жизнь? Будет ли он счастлив, приняв такое решение?

Пруденс открыла дверь в гостиную. Тристан стоял перед камином, задумчиво глядя на танцующие язычки пламени. На нем был надет один из новых однобортных сюртуков, заказанных для него Ривсом, волосы аккуратно стянуты на затылке, а его сапоги для верховой езды сверкали как зеркало.

Он был так красив, что она даже споткнулась, хотя быстро скрыла смущение за веселым приветствием:

– Доброе утро, милорд! Надеюсь, что ночное волнующее приключение обошлось без неприятных последствий?

При виде ее у него потемнели глаза.

– Пруденс.

Она присела в глубоком реверансе.

– Доброе утро, – повторила она, надеясь, что он последует ее примеру и перейдет на более официальный ток, что было бы проще для них обоих. Пруденс уселась перед камином и жестом предложила ему сесть в кресло, стоявшее напротив.