Кэтрин Сатклифф - Одержимое сердце
За стеной тумана послышался вой собак и печальный звук, отражавшийся эхом от сарая и исходивший, как мне показалось, из низины, где была расположена конюшня. Однако я просто регистрировала все это, не проявляя особого интереса, потому что целью моей было попасть назад в дом как можно скорее и вернуться в комнату, пока там оставался таинственный гость.
Я ворвалась в дом через кухонную дверь, и, испуганная моим неожиданным появлением, Матильда уронила свиную ногу, из которой собиралась что-то приготовить. Полли всплеснула руками, рассыпав по столу муку и расплескав тесто для пуд-динга, которое сбивала.
— Леди Малхэм! — вскричала Тилли. — Что случилось? Что вы делали на улице в такую погоду без… О, миледи, в чем дело?
— С дороги! — закричала я.
— Она рехнулась, как и ее муженек, как пить дать! — выпалила Полли.
Я мчалась по коридору, достаточно хорошо зная дорогу, чтобы не натыкаться на мебель. Я повернула за угол. Тени здесь были гуще. Обогнула еще один. В тишине был слышен звук моих торопливых шагов. Когда наконец я добежала до нужной двери, она оказалась закрытой. Я схватилась за дверную ручку одной рукой, другой опираясь о стену, и что есть силы толкнула дверь. Она легко поддалась.
Комната была пуста.
— Как это может быть? — спросила я себя вслух.
В отчаянии я ударила кулаком в стену и вернулась в коридор, откуда пришла. Слева от меня коридор упирался в стену. Единственный путь отсюда был тот, которым я пришла.
Я ждала, пока мое сердцебиение не утихло, прежде чем вернуться в коридор. И тогда я его увидела — лоскуток белой ткани, зацепившийся за гвоздь и оторвавшийся от платья. Я наклонилась и взяла его.
Я поспешила назад, в большой зал. Там никого не было. В одиночестве я села к секретеру, пододвинула ближе сальную свечу и расправила клочок ткани, чтобы получше рассмотреть его. Я ошиблась — это был не клочок платья, а женский носовой платок, изящный, из тонкого полотна, отороченный кружевом.
Я легонько провела пальцем по затейливой вышивке в углу платка, потом поднесла его к лицу и ощутила слабый аромат цветов.
Этот запах вызвал у меня смутное воспоминание, но, как ни пыталась, я не могла вспомнить, откуда он мне знаком.
Я размышляла, перебирая в уме варианты. Должно быть, он принадлежит Адриенне, потому что в доме не было никого, кто мог бы пользоваться столь изящной вещичкой из полотна и кружев. Я могла бы притвориться перед собой, что его не существовало или могла встретиться лицом к лицу с его владелицей и спросить, что она делала в приемной своего брата. И решив, что сделаю последнее, направилась в комнаты Адриенны.
Она полулежала на кровати, читая томик Руссо в кожаном переплете. Это был «Общественный договор». Удивленная, что я вошла без стука, Адри-енна подняла голову, потом закрыла книгу и отложила в сторону.
— О Господи! — вздохнула она. — Вы все— таки наконец пришли выселять меня.
— Нет, мне не нужна эта комната, Адриенна. Я не кривила душой.
— Ладно, значит, вы хотите сказать, что с этой минуты я буду получать от вас содержание? Я понимаю. Скажите мне только, насколько жалкое содержание вы мне определили, чтобы я могла приспособиться к нему заранее.
Я почувствовала, что гнев мой рассеивается.
— Нет, таких новостей я вам тоже не принесла. Ради нас обеих я надеюсь, что не так жестокосердна, как первая леди Уолтхэмстоу.
Адриенна наклонила голову. Мягкие каштановые волосы рассыпались по ее плечам.
— В таком случае зачем вы здесь? — спросила она.
На мгновение я забыла о платке. Сейчас, опустив глаза, я увидела, что держу его в руке, и сказала:
— Чтобы вернуть вам вот это.
Она перевела взгляд на мои руки и спросила:
— Что это?
— Ваш платок, конечно. Вы обронили его в коридоре.
Адриенна соскользнула с кровати, подошла ко мне, взяла у меня платок и принялась его разглядывать.
— Он не мой, — сказала она наконец.
— Прошу прощения?
— Он не мой, — повторила она.
Вытащив свой платок из-за манжеты, Адриенна расправила его и показала мне.
— На моих, как видите, простая монограмма и ничего больше.
Я почувствовала, как во мне вновь поднимается гнев.
— Возможно, — сказала я сурово, — один у вас есть без монограммы.
Адриенна отступила, удивленная моим напором и резкостью тона.
— Вам нужны доказательства? — спросила она.
Она надменно вскинула бровь, что сделало ее похожей на моего мужа. И это сходство придало мне решительности.
— Да, — сказала я, — покажите мне.
Она пересекла комнату и подошла к высокому комоду, выдвинула один из многочисленных ящиков.
— Смотрите сами. Здесь нет ни одного кусочка ткани без моей монограммы — «А. У.».
Там было не менее трех дюжин носовых платков, но я не поленилась осмотреть каждый.
Наконец, удовлетворенная тем, что Адриенна сказала правду, я осторожно задвинула ящик и повернулась к ней. Она уже вернулась в кровать.
— Прошу прощения, Адриенна. Но если платок не принадлежит вам, то чей он?
— Где вы его нашли?
— Возле приемной Тревора.
— Ну, в таком случае он скорее всего принадлежит одной из его пациенток.
Я тотчас же опровергла такое предположение:
— Дама, способная покупать такие платки, не поедет на прием к врачу в Уолтхэмстоу. Она бы вызвала врача на дом.
— Да, тут вы, несомненно, правы. Но почему бы не спросить самого Тревора?
Принимая во внимание обстоятельства, я едва ли могла сделать это.
— А почему это так важно? — спросила она.
Глядя на изящный надушенный лоскуток ткани, я сказала:
— Может быть, это и неважно. Боюсь, что я придаю слишком большое значение этому платку. Прошу прощения.
— Больше вам не стоит меня ни о чем просить, — услышала я ее ответ и подняла на Адриен— ну глаза. — Вы леди Малхэм, помните об этом.
— И должна признаться, что мне уже до смерти надоело это слышать.
Это ее удивило. Адриенна с любопытством и недоверием смотрела на меня.
— Но вы в завидном положении.
— В завидном? Скажите почему.
— Уолтхэмстоу ваш.
— А почему я должна этому радоваться: комнаты здесь холодные, в них гуляют сквозняки, а окрестные земли постоянно окутаны туманом. В то время, как Малхэм греется в лучах солнца, поместье окутано мрачными тучами. В таком тоскливом месте мне не доводилось бывать с тех самых пор, с тех пор… как я уехала из Кейли.
— В таком случае почему вы вышли замуж за моего брата?
— Почему?
Я подошла к кровати и наклонилась к ней, опираясь на один из четырех столбиков.
— Почему? — повторила я. — Неужели вам не ясно? Мадам, я люблю вашего брата.
