Конни Брокуэй - Игра в любовь
Здание было высокое, и, кто знает, возможно, он находился сейчас на крыше со своими почтовыми голубями и просто не слышал стука? Ну что ж, она не намерена стоять здесь целый день и колотить в дверь и не намерена также возвращаться сюда. К тому же если он куда-нибудь уехал, то внутри, возможно, кто-нибудь сможет подсказать, куда именно.
Она жестом подозвала Эшфорда.
– Не откроешь ли эту дверь? – приказала она и, отойдя в сторонку, стала наблюдать, как Эшфорд мощным пинком выбил дешевенькую дверь. – Спасибо. А теперь жди меня. – Войдя внутрь, она сразу же остановилась, почувствовав отвратительную вонь. – Боже милосердный! – пробормотала она, призывая на помощь свое знаменитое самообладание. Запах смерти ей не в новинку.
Взяв себя в руки, она пересекла вестибюль и прошла в маленькую темную комнату в конце коридора. Вонь здесь стала еще сильнее, и с ней соперничал запах щелочи. Вытащив носовой платочек, Джинни зажала нос и осторожно двинулась по периметру комнаты. В комнате почти не было мебели: стол с фонарем на нем, пара стульев, узкая кровать, а рядом с ней небольшой сундук.
Она уже поняла. Но надо было убедиться. Откинув крючок, она подняла крышку.
Там лежал труп человека. Место удара в голову почернело. На его ногах лежала раскрытая Библия, как будто кто-то, пораскинув умом, бросил ее туда потом. Это был брат Туссен.
Чуть не задохнувшись от вони, Джинни бросилась вон из комнаты. Она даже боли в ноге не ощущала, поддавшись панике. Выскочив на улицу, она позвала Эшфорда.
Но не вид мертвеца заставил ее запаниковать, а судьба Шарлотты. Девочка была в опасности. Ею манипулировали, настроив на поездку в Шотландию. И брат Туссен здесь ни при чем. Он был давно убит. Слишком давно. И человеком, который санкционировал план Шарлотты заменить Джинни в качестве любовницы Сент-Лайона, был не он, а кто-то другой.
Подземная темница Ле-Монс, Франция,
март 1800 года
– Ты ему сказал? – настойчиво спрашивал Дуглас, впиваясь пальцами в плечо Дэнда, у которого клеймо на груди стало снова кровоточить. Боль была такой сильной, что лишала способности думать. – Что ты ему сказал? – продолжал выспрашивать Дуглас, тряся его.
– Отцепись! – охнув, взмолился Дэнд. Он весь дрожал, и его тошнило. Того и гляди вырвет. Выступивший на лбу соленый пот сбегал по лицу и горлу и, попадая на рану, усугублял боль.
– Оставь его, Дуглас, – сказал Рэм, оттаскивая его за руку от Дэнда. – Разве не видишь? Он едва жив.
– Мне надо знать, сказал ли он что-нибудь, – гнул свое Дуглас. – Сказал ли, с кем мы контактируем? Сказал ли, откуда мы явились? Рассказал ли вообще что-нибудь о наших планах?
– Побойся Бога, Дуг. Его можно простить, даже если он это сделал, – сказал, подходя к ним, Кит, который покачал головой, осторожно приподняв на груди Дэнда промокшую от крови рубашку. – Беднягу прожгли даже глубже, чем меня. Нельзя требовать от человека большего, чем может вынести бренная плоть.
– Ты прав. Конечно, ты прав, – сказал Дуглас, отпуская плечо Дэнда, и, сидя на корточках, неистово закивал головой. – Конечно. Нельзя требовать большего, чем может вынести плоть, тем более что Дэнд все равно никогда не воспринимал всерьез наши клятвы. Ведь правда, Дэнд? – Он посмотрел на Дэнда, и тот с удивлением увидел, как по его грязной, худой физиономии поползла слеза. – Ладно, Дэнд. Все в порядке.
Дэнд, несмотря на боль, хохотнул и сбросил с плеча руку Дугласа.
– Э нет, чертов святоша, – сказал он. – На сей раз тебе не удастся взять верх надо мной.
– Как это понимать?
– Я им, черт возьми, не сказал ни слова!
Глава 24
Замок Сент-Лайона, Шотландия,
14 августа 1806 года
– Мисс Нэш? – раздался голос Сент-Лайона, который стоял внизу лестницы, всматриваясь сквозь дымку тумана, каждый вечер нависавшую над внутренним двориком. Шарлотта, сидевшая с раскрытой книгой на коленях, которую, однако, не читала, неохотно подняла голову.
Вчера, смущенно улыбаясь и опуская глазки, она сказала графу, что прохладный вечерний воздух облегчает ей головные боли, всегда сопутствующие у нее определенным деликатным периодам месяца. Считая себя джентльменом, он снисходительно отнесся к ее желанию побыть одной, хотя она не раз замечала, что он наблюдает за ней сквозь одно из окон, выходящих на дворик. Она испытала глубокое облегчение, поняв, что сможет избежать роли его будущей любовницы хотя бы на несколько коротких вечерних часов.
С тех пор как Дэнд и она... с тех самых пор ей удавалось избегать сколько-нибудь продолжительных контактов с графом. Но все равно пропади пропадом Дэнд и его собственнические претензии. Ничто не изменилось. И в то же время изменилось все.
Она уже не знала, чему верить. Если ее разум настаивал на четкой объективности в оценке событий, то сердце говорило совсем другое. Надо бы ей игнорировать нашептывания этого ненадежного органа о том, что многое является не таким, как кажется. Но женщина, оказавшаяся в такой рискованной ситуации, как она, не могла игнорировать факты. Конечно, шпионка и воровка, каковой она являлась, не могла рисковать жизнью из-за эмоций, порожденных физической близостью.
Но эти эмоции родились не тогда. Они родились задолго до это го...
Вздор. Ей надо сделать свою работу, выполнить поручение, от которого зависят жизни бесчисленного множества людей.
– Да, граф, – отозвалась она. – Я наслаждаюсь воздухом, он так успокаивает. Не хотите ли присоединиться ко мне?
Граф поднялся по ступеням, пересек покрытую гравием дорожку и подошел к мраморной скамье. Сиреневые тени, появившиеся во дворике с приближением сумерек, смягчали цвета и делали расплывчатыми контуры предметов. Клубочки опускавшегося тумана разлетались при его приближении.
– Я, кажется, никогда не привыкну к тому, какой холодной и влажной является ваша страна, – заявил Сент-Лайон, останавливаясь перед ней. – Утром и вечером, в городах и сельской местности – вечно эта сырость. Туманы, изморось и дожди. Франция, например, особенно ее южная часть, где некогда правила моя семья, – это земля солнца и ярких красок.
– Вы, должно быть, тоскуете по ней.
– Да, – сказал Сент-Лайон, присаживаясь рядом с ней. – Но настанет день, когда колесо истории вновь повернется и те, кто остался моими друзьями, будут приветствовать мое возвращение. А до тех пор буду наслаждаться красотой, существующей в этой стране, которая компенсирует мерзкий климат.
Он взглянул на нее так, что не оставалось сомнения в том, что он имеет в виду. Шарлотта жеманно улыбнулась. В его лице появилось что-то хищное.
