Мэри Патни - Моя прелестная роза

— Будь отец жив, он отрекся бы от тебя, — дрожащим голосом сказала сестра. — Но он мертв, и я сделаю это вместо него. — Резко повернувшись, она направилась к двери.

Гнев, который испытывал Стивен, был притушен жалостью.

— Я знаю, Клаудия, что отец для тебя недосягаемый образец, знаю, что ты возмущена тем, что я даже не пытаюсь следовать по его стопам. Тем не менее именно я являюсь пятым герцогом Ашбертоном, главой семьи. Разрыв или охлаждение между нами не принесут никому пользы, только причинят ненужную боль самым дорогим нам людям. Все же попробуй принять меня и женщину, которую я избрал своей женой.

Его сестра задержалась на мгновение. Ее лицо было мелово-бледным.

— Не могу, Стивен, — шепнула она. — Не могу. — И со слезами на глазах поспешила к двери.

Дверь громко захлопнулась. Тишина, наступившая после этого, казалась оглушающей.

Стивен с трудом перевел дух.

— Мне очень жаль, что ты стала свидетелем этой сцены, Розалинда.

Она прилагала все усилия, чтобы сохранить спокойствие, но когда заговорила, в ее голосе послышалась дрожь:

— Я знала, что наша женитьба может принести большие неприятности, но не предполагала, что она приведет к разрыву между тобой и твоей единственной сестрой… О Стивен, мне так жаль, что я причина этой ссоры.

Он крепко обнял ее, ища утешения для них обоих.

— Вина целиком лежит на Клаудии, не на тебе. Почти всю свою жизнь она старалась ублажить отца, который, однако, упорно не поддавался ее усилиям. Мой брат и я, каждый по-своему, убедились, что от отца нам никогда не дождаться доброго слова. Что бы мы ни делали, ничто его не удовлетворяло. Майкл стал открытым мятежником, а я начал вести тайную подрывную деятельность. Но бедная Клаудия отчаянно старалась быть идеальной дочерью.

Он с грустью вспомнил о временах, когда они еще играли в детские игры. Клаудия ходила намеренно медленным шагом, чтобы он легко мог ее догнать. Она была их маленькой матерью, куда более пригодная для этой роли, чем их настоящая мать. Одним из первых воспоминаний его детства было, как она обнимала его. Он так и кидался к ней в объятия.

— Стараясь всегда выполнять волю отца, она переняла худшие его предрассудки.

Розалинда спрятала лицо у него на плече.

— Неужели и твой брат отреагирует так же бурно?

— Нет. Сначала. Майкл будет удивлен и, возможно, разочарован. Но он по крайней мере постарается познакомиться с тобой получше. — Стивен погладил ее волосы, в глубине души надеясь, что его предположение оправдается. — А когда познакомится, то поймет и примет наш брак. Подняв голову, она постаралась улыбнуться. — А знаешь, после того как ты ушел утром, я приняла решение появиться с тобой в высшем свете, чтобы никто не подумал, будто твоя жена — вульгарная особа, с которой тебе стыдно показаться. Но теперь… — Ее голос прервался. — Я не уверена, что у меня хватит смелости хотя бы предложить такое.

Горькая обида, нанесенная ему Клаудией, переродилась в твердую решимость.

— Ну что ж, ты подсказала мне верный шаг. В Лондоне ты обзаведешься самым лучшим гардеробом, и я покажу тебя всем, кого знаю. Высший свет должен знать, что герцог Ашбертон гордится своей женой. — Поцеловав ее, он заглянул в темные глаза. — То, что произошло с Клаудией, самое худшее. Остальное, поверь, будет много легче.

Он не был уверен, что убедил ее, но она с вызовом подняла подбородок:

— Я сделаю все, что могу, чтобы не опозорить тебя.

— Я не сомневаюсь в этом. Клаудия ведет себя так, словно я совершил государственную измену, но я отнюдь не первый лорд, женившийся на актрисе. Элизабет Фаррен была дочерью бродячих актеров, блистательно играла в «Ковент-Гарденс» и «Друри-Аейн». Теперь она графиня Дерби и пользуется всеобщим уважением. Так что, повторяю, мы не первые, уже есть прецеденты. Розалинда грустно улыбнулась:

— Мисс Фаррен, видимо, была лучшей актрисой, чем я. Может быть, это дало ей преимущество в глазах света.

— Значение имеет то, что ты собой представляешь, а не то, где ты играла. — На мгновение он задумался. — Поскольку слуги уже знают о нашем браке, это означает, что новость дошла и до бомонда. Поэтому сегодня же вечером ты предстанешь перед знатными лондонцами. Днем мы можем поехать к модистке, но ей понадобится по крайней мере пара дней, чтобы сшить тебе новые платья. Посмотрим, не найдется ли у Кэтрин чего-нибудь подходящего. — Он взял Розалинду за руку и вывел из гостиной.

— Что ты задумал? — опасливо спросила она.

— Майкл и его жена пользуются этим домом как своим собственным, и Кэтрин хранит почти все свои вечерние платья здесь, потому что в Уэльсе они ей не нужны. — Он оценивающе посмотрел на нее. — Ты чуточку повыше, но фигуры у вас, пожалуй, почти одинаковые. — Одно из ее платьев наверняка подойдет тебе.

Розалинда остановилась как вкопанная.

— Я не могу без разрешения надевать одежду, принадлежащую другой женщине. Это наверняка восстановит против меня не только мою невестку, но и ее мужа.

— Кэтрин ничуть не обидится. Уверяю тебя. Розалинда только фыркнула:

— Такое может сказать лишь мужчина. Мы с Джессикой пятнадцать лет жили вместе, и все же я не решилась бы взять какое-нибудь ее платье без разрешения.

— Кэтрин не Джессика, — весело сказал он. — Пошли посмотрим, что там у нее есть.

Розалинда, не сопротивляясь, позволила отвести себя в апартаменты брата Стивена: она надеялась, что там не найдется ничего для нее подходящего, а спорить с мужчиной, который не понимает женского характера, по ее мнению, было бесполезно.

Комнаты, занимаемые Майклом и Кэтрин, были столь же великолепны, как и герцогские покои. Розалинда вошла туда с неспокойной душой, ожидая, что вот-вот перед ней предстанет человек, который «видит за тысячу ярдов», как говорили о Майкле. Но в апартаментах было тихо, зачехленная голландским полотном мебель, казалось, ждала, когда вернутся здешние хозяева. Стивен провел ее в будуар, с двух сторон которого помещались большие гардеробы. Он открыл двери одного из них.

— Как тебе это нравится?

У Розалинды широко открылись глаза. На сцене ей приходилось носить все, начиная от жалких обносков и кончая купленными но случаю аристократическими платьями, перешитыми в театральные костюмы. Но ей никогда не приходилось видеть такого множества роскошных платьев. Картинка была великолепная. Мерцающие шелка, мягкий лоснящийся бархат, целые каскады затейливых кружев. У леди Майкл был поистине замечательный вкус.

Подавляя желание потрогать ткань платьев, она сказала:

— Очевидно, у леди Майкл темные волосы. Это неподходящие для меня цвета.

— В каком-то смысле ты права, она твоя противоположность: брюнетка с необычными сине-зелеными глазами, — согласился он. — Но тут должно быть несколько платьев, которые вполне подойдут и тебе. — Оглядев ряды платьев, он снял с плечиков шелковое вечернее платье, которое отливало каким-то редким оттенком голубизны. — Например, вот это.