Шеннон Дрейк - Фрейлина
Елизавета повернулась к молодой фрейлине:
— Она добивается одобрения государей христианского мира. Поскольку лорд Дарнли имеет склонность сначала слушать великих протестантских проповедников, а потом идти на мессу, короли многих стран согласятся, что он подходит ей в мужья.
Елизавета ударила по шару с такой силой, что он укатился за пределы площадки.
— Но я не одобряю этот брак.
— Мне следует поехать с милордом Рованом и увидеться с королевой Марией, — заявила Гвинет.
— Рован должен попытаться наладить отношения между королевой Марией и ее братом Джеймсом Стюартом. Вы должны остаться здесь.
— Но…
— Не я отдала этот приказ. Его прислала Мария: она уверена, что вы каким-то образом сможете изменить мое отношение к ее намерению.
— Я не верю, что смогу это сделать! — воскликнула Гвинет.
Елизавета, глядя куда-то в сторону, пожала плечами. Она всегда была загадкой для Гвинет.
— Рован скоро вернется, — произнесла она.
В этот вечер Гвинет, вернувшись в городской дом, подбежала к Ровану, обняла его и крепко к нему прижалась.
— Любимая, это всего лишь недолгая разлука, — сказал лорд Грэм.
Несмотря на успокаивающие слова, Гвинет вздрогнула.
Маленькая разлука.
Ей хотелось сказать Ровану, что они могли бы бросить вызов своей королеве. Он может отказаться от своих шотландских земель, и она охотно сделает то же самое.
Но она знала, что не может этого сказать. И Рован, и она любили Шотландию. Она знала: Рован считал, что может помирить лорда Джеймса с сестрой.
— Когда ты уезжаешь?
— Этим утром.
— Ночь еще наша, — прошептала она.
И она была права: у них еще была ночь. Всего одна ночь.
Гвинет наслаждалась, как драгоценностью, каждой секундой, которую они провели вместе. Девушка знала: позже она будет вспоминать каждое прикосновение его пальцев, каждое движение его губ, каждую подробность его тела.
Минуты наивысшей страсти сменялись минутами величайшей нежности. Всю эту ночь они не спали и в долгие бессонные часы уверяли друг друга, что расстаются ненадолго. Но слова — это лишь слова. С каким бы жаром они ни произносились, Гвинет не могла избавиться от страха.
И при этом она знала, что они могут любить друг друга так яростно лишь потому, что они такие, какие есть. Если бы она вынудила Рована отречься от любви к родине и чувства долга перед родной страной, она бы уничтожила в нем самую суть того, что так любила.
По поводу себя она не была уверена в этом. Она служила Марии со всей преданностью и верой, на которые была способна. Но она боялась, что, вернувшись, не узнает в ней ту, кому когда-то так искренне поверила и оказала такую большую поддержку.
С первыми лучами рассвета Рован обнял ее и прижал к себе. Он в последний раз овладел ее телом — с яростным пылом, с мучительной нежностью, но ласково и легко, и во время любви прижимал ее к груди так, словно раскрывал перед ней свою душу.
Несмотря на огромное желание Гвинет держать Рована в объятиях до последней минуты, ее одолел сон.
Когда она снова открыла глаза, Рована рядом уже не было.
Часть третья СТРАСТЬ И ПОРАЖЕНИЕ
Глава 15
Джеймс Стюарт был в бешенстве.
Его разговор с Рованом происходил не при королевском дворе: брат шотландской королевы под любыми предлогами старался не появляться там, даже если получал приказ явиться.
— Я в отчаянии, — говорил Джеймс. — Моя сестра приехала сюда с самыми лучшими чувствами и намерениями. Она заботилась о стране. Ей удалось очаровать народ и заслужить его уважение. А теперь она как будто забыла все, чему научилась из политики и искусства управления. Она просто сошла с ума.
Рован молчал. Ужас, как тяжелый груз, сковывал душу. Видеть такой разрыв между королевой и ее сводным братом было не просто печально — это было жутко.
Ему не пришлось отвечать. Джеймс, жестикулируя, продолжал говорить без остановки.
— Этот молодчик воспитан в Англии, и он всего лишь слуга Елизаветы. Его мать думает, что имеет право на английскую корону, а если она женит своего красавчика сынка на Марии Шотландской, вся семья еще больше задерет нос.
— Елизавета недвусмысленно заявила, что не благословит этот брак, — сказал ему Рован.
Джеймс покачал головой:
— Идите к Марии и посмотрите сам. Она просто потеряла разум. Уже планирует свадьбу.
— А вы на свадьбе не будете? — спросил Рован.
— Нет, не буду! — гневно воскликнул Джеймс. — Она отдаст страну родителям этого мальчишки — графу и графине Леннокс. А я говорю вам, что наши лорды с этим не согласятся.
— Но они могут согласиться потом. Если от этого брака родится наследник престола, шотландцы объединятся вокруг Марии — все равно, нравится им муж, которого она выбрала, или нет.
— Она уже именует его королем, хотя этот титул должен утвердить парламент или тайный совет, — раздраженно Джеймс.
— Вы и королева должны жить в мире друг с другом. Обязательно, иначе в стране будут новые междоусобицы.
— Я не желаю смотреть, как моя сестра отдает в чужие руки королевство нашего отца, — откровенно сказал Джеймс. — Вы должны пойти к ней с моими письмами.
Вот каким образом Рован оказался в Эдинбурге на свадьбе королевы Марии и Генри Стюарта, лорда Дарнли.
Он заметил изменения при дворе Марии. У нее теперь был новый секретарь, итальянец по фамилии Риччо. Все ее дорогие Марии по-прежнему состояли в ее свите, но рядом с ними появилось несколько новых молодых француженок и юных знатных шотландок.
Его даже не пригласили к королеве до свадьбы, которая состоялась на следующий день после его приезда в часовне Холируда. Но по крайней мере, ей были переданы письма Джеймса.
Королева венчалась не в белом платье, как положено по традиции, а в черном, с большим капюшоном. Этот наряд, конечно, был элегантен и удобен, но ясно показывал, что она вступает в брак как вдовствующая королева Франции. С испугом и смятением Рован смотрел на то, как Мария и Генри Стюарт дают друг другу брачные клятвы. До сих пор он думал, что знает Марию. Она была страстной, решительной, глубоко верила, что рождена быть королевой и имеет право властвовать. Как она могла влюбиться в человека с такой мелкой душой и позволить ему управлять собой?
Рован говорил себе, что не имеет права судить Марию. У него даже мелькнула шутливая мысль, что Мария могла влюбиться в Дарнли просто потому, что тот примерно на дюйм выше ее ростом. Избранник королевы был невероятно хорош собой, строен и, как говорили все, умело владел двумя самыми любимыми искусствами Марии — охотой и танцами.
