Элизабет Лоуэлл - Только любовь
– Это чтобы они не прищемили тебе лапу, – объяснил Бич. – А теперь терпи и держись, малыш. Придется попотеть… Не обойдется и без ругани.
Присев на корточки, Бич сунул руки в ледяную воду и стал отгребать гравий из-под основания облюбованного им валуна. Это нужно было сделать для того, чтобы удобнее схватиться за камень. Работал Бич быстро, понимая, что руки в ледяной воде вскоре перестанут его слушаться.
– Нам повезло, – проговорил Бич, подводя обе руки под низ валуна. – Здесь есть небольшой выступ… за который… можно… ухватиться…
Последние слова Бич произносил сквозь зубы, изо всех сил нажимая на камень. Камень против камня. Ноги Бича слегка соскользнули, но Бич не отступал.
Несмотря на то что вода была ледяной, на лице Бича выступил пот. Сердце стучало, как колокол, глаза его превратились в щелки, зубы были плотно сжаты. Надо всего лишь чуть-чуть сдвинуть валун, чтобы освободить пса.
Внезапно Красавчик дернулся и с радостным визгом выскочил из ручья.
Бич отпустил валун и выпрямился, тяжело дыша и широко улыбаясь. Красавчик, видимо, щадил ногу, попавшую в расселину, но во всех других отношениях выглядел бодрым.
– А теперь домой, малыш, – показал рукой Бич.
Пес посмотрел на Шеннон, которая сидела в седле.
– Домой! – повторил Бич, выходя из ледяного ручья.
Красавчик повернулся и потрусил по косогору вниз в направлении хижины.
Бич подошел к Шеннон. Бросив один лишь взгляд на подернутые пеленой глаза и посиневшие губы девушки, он понял, что ее поддерживает лишь сила воли.
Тем не менее Шеннон сделала попытку слезть.
– Куда это ты? – крикнул Бич. – Я сказал тебе, чтобы ты сидела в седле!
Шеннон хотела что-то объяснить, но губы не слушались. Тогда она трясущейся от холода рукой показала в сторону.
Лишь теперь Бич заметил рюкзак с оковалком оленины, который она оставила в стороне, когда бросилась на выручку Красавчику.
У Бича было большое искушение сесть в седло позади Шеннон, бросить к черту оленину и гнать что есть духу домой. Тем не менее он подошел и поднял рюкзак. Непреклонная решимость Шеннон, которую она продемонстрировала тем, что отправилась на охоту, произвела впечатление на Бича. Для нее оленина означала возможность выжить в самом прямом смысле слова. И хотя Бич был зол на Шеннон за то, что она отправилась охотиться, он не мог не признать, что охота оказалась удачной.
– Вот он, – коротко бросил Бич, положил рюкзак ей на колени и сел позади нее.
Когда Бич протянул руку, чтобы взять поводья, он понял, что Шеннон озябла гораздо сильнее, чем он полагал.
Можно сказать, она промерзла насквозь. Бич почувствовал, что ее бьет озноб.
– Проклятие! – ругнулся он.
Держа в одной руке поводья, Бич обнял девушку другой и пришпорил мерина. Шугарфут двинулся в путь. С точки зрения Бича, Шугарфут шел слишком медленно, но с точки зрения здравого смысла иначе было нельзя.
В течение нескольких минут, пока они ехали до хижины, дрожь Шеннон еще больше усилилась. Пожалуй, если бы ее не обнимали сильные руки Бича, она вряд ли бы удержалась в седле.
У хижины их уже поджидал Красавчик.
Бич спешился, снял с седла Шеннон и понес в хижину. Девушка не забыла про оленину и вцепилась в нее так, словно это было самое дорогое в ее жизни.
– Если бы у тебя еще и ума было столько, сколько воли и характера, – проговорил Бич, открывая ногой дверь хижины.
Первым внутрь проскочил Красавчик. Сотрясаемая дрожью Шеннон молчала.
В комнате было холодно. В плите лежали приготовленные дрова. Красавчика, похоже, холод не слишком беспокоил. Он прошел в свой угол и, взвизгнув от удовольствия, растянулся на чепраке.
Бич положил Шеннон на кровать, накрыл ее медвежьей полостью и стал растапливать плиту. Руки у него настолько замерзли, что зажечь спичку ему удалось лишь после нескольких попыток. Наконец в плите заполыхал огонь. Впрочем, плита разгоралась не столь быстро, как Бичу хотелось бы.
Бич чувствовал, что продрог насквозь, а ведь он стоял в воде не так долго, как Шеннон, да был крупнее ее, крепче ее.
Не без труда после пяти попыток ему удалось зажечь лампу. Когда он повернулся к кровати, его взгляд упал на буфетную дверцу, которая скрывала проход к горячему источнику.
Бич без колебаний подошел к кровати, поднял Шеннон, взял фонарь и направился к буфету. Он открыл дверцу, и из пещеры пахнуло благотворным теплом. Неяркий золотистый свет озарил внутренность пещеры. Бич снял с Шеннон промокшие насквозь ботинки, сбросил одеяло и стащил куртку, в которую сам ее и закутал. Затем стал торопливо снимать с девушки заледенелую мокрую одежду.
Шеннон ничего не говорила и не открывала глаз, пока Бич раздевал ее. Ее бил озноб.
– Шеннон, ты слышишь меня? Шеннон!
Девушка медленно открыла глаза. Вздох облегчения вырвался из груди Бича.
– Ты сейчас примешь великолепную теплую ванну, – проговорил Бич. – И перестанешь дрожать, и все будет чудесно… Ты поняла меня?
Шеннон еле заметно кивнула. Было слышно, как стучат ее зубы.
– Ну и молодец, сладкая девочка. Надо выгнать простуду, чтобы она не забралась внутрь.
Говоря это, Бич стащил с себя промокшие ботинки и одежду. А через несколько секунд он внес Шеннон в бассейн. Широкий каменный помост, который соорудил Молчаливый Джон, находился на такой глубине, что вода доходила Бичу до груди, а Шеннон, которую он придерживал обеими руками, – до подбородка. Живительная теплая влага бурлила вокруг Шеннон, возвращая ее к жизни.
При первом прикосновении вода показалась Бичу обжигающей, хотя он знал, что в этой части бассейна она горячей быть не должна: слишком велик был контраст между температурой воды и переохлажденной кожей.
– Ты как себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил Бич. – Тебе не больно?
Шеннон отрицательно покачала головой.
Некоторое время было слышно лишь потрескивание фитиля в лампе да серебряное бульканье воды, омывающей иззябнувшие тела Бича и Шеннон. Бич обеими руками прижимал к себе Шеннон, чувствуя, как она дрожит.
Бич мог точно сказать, когда включился мозг Шеннон. Она все еще продолжала дрожать, но внезапно напряглась и попыталась отстраниться от Бича. Однако он не разжал объятий.
– К-крас-савчик, – пробормотала она.
– С Красавчиком все в полном порядке. Он чувствует себя гораздо лучше, чем ты. Нет необходимости выскакивать и бежать к нему. Ты все еще как сосулька. Оставайся в воде, пока окончательно не согреешься.
Шеннон не стала спорить. Говорить ей было трудно, и она лишь кивнула.
Но больше она не прижималась к Бичу. Она хорошо помнила, как он в прошлый раз оттолкнул ее, и не хотела снова оказаться в таком же положении. Это было бы слишком горько и больно.
