Джулия Лэндон - Скандальная куртизанка
Мадам Ренар кивнула молодому человеку, велев следовать за ней. Он снял шляпу и вошел в гостиную, неся в руке какой-то футляр. Мадам Ренар отдала Олдосу пальто и окинула взглядом мебель.
— Вполне мило, — заявила она, оглядывая комнату. — Вам повезло.
— Чего вы хотите? — спросила Кейт.
— У меня послание от его высочества.
Вот оно что! Кейт выставляют на улицу, а эта маленькая игра затеяна для того, чтобы сообщить ей об этом. Возможно, эта дама займет ее место. А Кейт будет вынуждена спать в освободившейся постели Мег…
— Я должна научить вас танцевать, — сказала мадам Ренар.
— Прошу прощения?
— Танцевать, — повторила мадам Ренар, а молодой человек открыл футляр и вынул из него скрипку.
— Не понимаю. Я умею танцевать, — сказала Кейт.
— Вы умеете танцевать бальные танцы, мадемуазель, но не умеете танцевать такие, какие принц хочет увидеть в вашем исполнении на празднике.
— На празднике?
— Да. Его высочество устраивает праздник, и вы должны будете танцевать на сцене.
— Нет! — мгновенно возразила Кейт.
— Мисс Бержерон не артистка кабаре, — возмущенно добавил Дигби.
— Никто так и не считает, мистер…
— Дигби.
— Мистер Дигби! Этот праздник — традиция принца Уэльского. Он устраивает его ежегодно, чтобы отметить открытие парламентской сессии и начало сезона. И на каждом празднике дается представление на сцене. Мисс Бержерон будет не единственная исполнительница, ее роль очень короткая… в сравнении с другими.
— И в чем состоит моя роль? — спросила Кейт. Мадам Ренар улыбнулась.
— Позвольте мне объяснить, — сказала она и присела на диван, пока молодой человек настраивал скрипку.
Забавы аристократов не переставали поражать Олдоса — он не мог понять, как можно тратить такое количество денег на пустые и легкомысленные игрушки. Какие могут быть разговоры о празднествах, представлениях и танцах в то время, как столько народу прозябает в нужде, а такая женщина, как Кейт, озабочена тем, чтобы спастись от неизбежных ударов судьбы. Мысль о том, что на этом празднике Кейт будет вынуждена танцевать, словно дрессированная обезьяна, приводила его в смятение.
Олдос жаждал оказаться на корабле.
Он едва расслышал стук в дверь, поскольку мадам Ренар громко приказывала Кейт двигать ногами то так, то иначе и поднимать руки вверх. Он прошел к двери, рывком открыл ее и нахмурился.
— А я все гадал, когда это вы придете.
— Мне не до ваших шуток, Батлер, — сказал Дарлингтон. — Я хочу переговорить с Кейт.
— Вы уже с ней наговорились, разве не так? — саркастически хмыкнул Олдос.
Дарлингтон двинулся настолько быстро и решительно, что Олдос не успел отреагировать. Грейсон прижал Олдоса к двери и схватил его за глотку.
— Не думай, что знаешь меня, Батлер поскольку ты не знаешь меня вообще. И я ничего не знаю о тебе. А теперь я предлагаю тебе проявить любезность и проводить к Кейт, пока я тебя не придушил.
Олдос криво усмехнулся:
— Вон она, учится танцевать.
Грейсон посмотрел в приоткрытую дверь гостиной. Музыка показалась ему похожей на завывание кошек. Он отпустил Олдоса и зашагал к гостиной. Его неожиданное появление заставило молодого человека вздрогнуть; он тут же прекратил игру на скрипке.
Кейт остановилась; мадам Ренар в изумлении вытаращилась на Грейсона. Он узнал ее — она была знаменитой куртизанкой, ублажавшей представителей высшего света. Он не хотел знать, почему она находится здесь.
— Мне нужно поговорить с тобой, — сказал он, обращаясь к Кейт.
Кейт заморгала глазами.
— Сейчас?
— Да, сейчас.
Неожиданно справа от Грейсона появился Дигби.
— Мадам Ренар, могу я угостить вас самым вкусным печеньем в Лондоне?
Грейсон только сейчас заметил толстенького компаньона Кейт; взгляд герцога был устремлен на Кейт, на ее разрумянившиеся щеки и блестки разочарования в глазах.
Не слышал он и того, как все вышли. Он видел лишь, как Кейт пересекла комнату с такой решимостью, что подол платья взлетал вверх при каждом ее шаге. Она прошла мимо Грейсона, легко коснувшись его рукава. Закрыв дверь, она повернулась к Дарлингтону и скрестила руки.
— Зачем ты пришел? — спросила она.
— Почему ты не сказала мне? — вопросом на вопрос ответил он.
— А когда бы я могла тебе сказать? — Она пожала плечами. — В Мальборо-Хаусе, когда ты так стеснялся представить меня своим знакомым? Или когда ты зажал меня в темной комнате?
— Ты могла отправить мне записку вместе с моими письмами, которые возвращала нераспечатанными!
— И тем самым погубить твою репутацию?
Это была невероятная ситуация. Грейсон не знал, что сказать, чтобы успокоить ее, чтобы помочь ей понять, под каким давлением он пребывает. Он чувствовал себя последним глупцом — обычно он вел себя весьма осторожно, но в случае с Кейт проявил полную беспечность.
— Кейт, — сказал он, нервно провел обеими руками по шевелюре и опустил глаза в пол. — Кейт…
Когда он поднял взгляд, то увидел печаль в зеленых глазах Кейт. Что-то дрогнуло в каждом из них. Грейсон раскрыл объятия, и в то же самое мгновение Кейт бросилась к нему. Он сжал ее и оторвал от пола, осыпая поцелуями.
— Я так скучала по тебе! — горячо сказала она. — Так хотела видеть тебя, слышать твой голос, прикасаться к тебе!
— Я знаю, знаю, я тоже тосковал по тебе, — проговорил он ей прямо в волосы. — Ты здорова?
— Настолько, насколько позволяет положение.
Он поставил ее на пол и обхватил ладонями красивое лицо.
— Он знает?
Кейт поджала губы.
— Мне это неизвестно. Дигби говорит, что он определенно слышал об этом.
— Как это… как это просочилось в газеты?
— Я не знаю, — сквозь слезы сказала она. — Дигби говорит, что кто-то просто угадал, но я не знаю, честное слово, не знаю!
Кейт выглядела такой потерянной, что Грейсон отдал бы все, чтобы стереть это выражение с ее лица.
— Дорогая, — сказал он и снова наклонился, чтобы поцеловать ее, — я позабочусь о тебе, ты ведь знаешь это? — Он погладил ее по голове.
— Позаботишься? — с надеждой спросила она.
— Да, конечно! Неужели ты в этом сомневалась? Я подарю тебе деревенский дом, вроде Китридж-Лодж. Где-нибудь недалеко от Лондона, чтобы я мог приезжать к тебе, в двух или трех часах езды.
Улыбка на лице Кейт погасла.
— Ты и малыш будете чувствовать себя вполне уютно. Мы позаботимся о комнате для Дигби и твоего дворецкого.
— То есть? — нахмурившись, спросила она. — Значит, тебя там не будет?
— Я буду навещать тебя как можно чаще, но останусь в Лондоне.
