Кристофер Гортнер - Тайна Тюдоров
– Я никогда не скрывал моих истинных предпочтений, – возразил он, посматривая на кинжал в моей руке. – Что бы ты себе ни напридумывал, запомни: сейчас Елизавета особенно нуждается во мне. Они с Марией не так близки, как положено сестрам.
Сесил снова потянулся к сумке.
– Не троньте!
– Но мне потребуются очки и шифровальный диск. Полагаю, письмо, что ты принес, написано ее обычным шифром? Должно быть, ты произвел на нее впечатление. Она не склонна доверять частную переписку незнакомцам.
Он знал о письме в моем кармане. Передо мной сидел воистину непобедимый противник, чьи способности были далеко за пределами человеческого разумения. Я постарался сосредоточиться и отыскать некий скрытый смысл в увиденном, услышанном и угаданном. Сообразив, я едва не расхохотался над собственной наивностью. И ведь когда-то я считал, что смогу понять этого изысканного беспощадного человека!
– Это были вы. Я слышал, как леди Дадли говорила Роберту: кто-то при дворе снабжает Марию информацией. И Уолсингем намекал на это. Вы предупредили Марию, и она бежала. Вы пустили Роберта по ее следу. Но при этом обезопасили себя, отправив ей то письмо. Во Фрамлингеме она сказала: мол, вы знаете, что делать. Я-то решил, что это угроза, но ведь нет? Правда? Королева пощадит вас. Она верит, будто вы спасли ее от лап герцога.
– Ну, это не только моя заслуга, – самодовольно отмахнулся Сесил. – Насколько мне известно, ее кузина герцогиня Саффолк также отправляла Марии сводки обо всех придворных мерзостях. Мадам Саффолк сама имеет зуб на Дадли.
Значит, не обошлось и без герцогини, впрочем неудивительно. Она дала обет мщения. Самый очевидный способ насолить Дадли: разыграть уступчивость, а тем временем натравить на них Марию. Но было еще кое-что связанное с герцогиней – причина, приведшая меня в кабинет Сесила.
– Повторяю: я не совсем враг ей, – добавил секретарь. – О, и, разумеется, тот же шифр. Сколько раз я рекомендовал ей воспользоваться другим – Мария никогда не слушала. То немногое, чем она напоминает сестру.
Из сумки он извлек очки в серебряной оправе и, вытянув руку, произнес:
– Письмо, пожалуйста.
Я отдал, весь похолодев от дурных предчувствий. Сесил – великий приспособленец, гений обмана, и понять смысл его действий до конца невозможно. Снимаешь один слой, а под ним неизбежно оказывается другой.
Секретарь читал послание молча, время от времени поглядывая на шифровальный диск. Закончив, он снял очки и отложил бумагу и прибор. Я почувствовал в воздухе едва уловимую перемену.
– И что же? – поинтересовался я.
– Как прежде, верна себе. – Сесил поднял усталые глаза. – Приказывает Совету немедленно провозгласить ее королевой и объявить всех прочих претендентов незаконными. Только в этом случае лорды могут рассчитывать на ее снисхождение. Не поддержавшие ее должны тотчас покинуть Совет. Оставшиеся пусть докажут свою преданность, арестовав герцога и его сыновей, а также Джейн Грей. Обещает свой обычный набор наказаний тем, кто откажется повиноваться. Никто не откажется, все понимают: жребий брошен.
– Но вам-то ничего не грозит, – съязвил я.
Впрочем, вышло неубедительно. Кажется, я совершил очередной промах и снова недооценил Сесила.
– Ты так считаешь? – Секретарь горестно покачал головой. – Я, конечно, помог Марии обыграть герцога на один ход. Но вряд ли она забудет мою службу Дадли. Мне не найдется места при ее дворе. – Он вздохнул и добавил: – Ничего страшного. Мне нравится деревенская жизнь. Настало время бросить все это.
– Она собирается изгнать вас?
Я был искренне разочарован. В зависимости от обстоятельств мастер секретарь мог приносить как доход, так и убытки. Уж во всяком случае, мудрому монарху не следует пренебрегать Сесилом.
– Может быть, не в буквальном смысле слова, – пояснил Сесил. – Она знает: другого выбора у меня нет. Мария никогда не будет доверять тем, кто служил герцогу или ее брату. Но я не ропщу. Напротив, я благодарен судьбе, ведь в отличие от всех прочих мне не придется запятнать себя участием в аресте прежнего господина.
Случайно взглянув на его руки, я про себя отметил важную перемену: чернил под ногтями больше не было. Сесил сбрасывал прежнюю кожу.
– Сложись все иначе, Мария сама оказалась бы в той же тюрьме, – продолжил он. – Быть изгнанным – подлинная удача. Немало голов скатится с плеч еще до завершения этой истории.
Пытаясь вызвать мое сочувствие, он явно переиграл. Я широко улыбнулся. Какие глупости. Конечно, никто не собирается его изгонять. Мария видела его насквозь. Пожалуй, теперь пришел час побеседовать и о моем брошенном жребии.
– Ваша голова останется на месте. Вы об этом позаботились. Никто не догадывается о степени вашей вовлеченности в события.
Я с удовольствием отметил, что мастер секретарь слегка поджал губы.
– Если, конечно, ты не выбалтывал Марии все свои никчемные мыслишки, – отозвался он.
– Я бы не пал так низко. Возможно, в это нелегко поверить, но Мария абсолютный младенец в делах, связанных с такими, как вы.
– О, не позволяй этой мнимой девической добродетели одурачить тебя! Она враг нашей веры. Воцарение Марии обернется трагедией для тех, кто трудился не покладая рук во славу Англии.
– Во славу Англии? – подхватил я. – Или во славу Сесила? А может быть, это для вас одно и то же?
– Уверяю тебя, я всего лишь служил делу ее высочества.
Меня вновь охватил приступ ярости. Ложь, всегда только ложь. Он не перестанет лгать до самой гробовой доски. Нет уж, довольно. Я заставлю Сесила заговорить, черт его побери.
– Поэтому-то вы и позволили ей прибыть ко двору? Поэтому не помешали ей остаться? И ведь знали, чем она рискует. Это и есть ваша служба?
Я угрожающе придвинулся к его креслу. В воздухе повисло напряжение. Будь он обычным человеком, не привыкшим контролировать каждое движение, заерзал бы сейчас в кресле. Сесил, однако, не шевельнулся, не издал ни звука, хотя мне ничего не стоило заколоть его – он бы и вскрикнуть не успел.
– Ты забыл, как я советовал ей уехать, – заговорил секретарь, тщательно взвешивая каждое слово. – Я несколько раз предупреждал ее высочество об опасности, но она не слушала.
– Вы ее не предупреждали, – возразил я. – Вы ею манипулировали. Точно так же, как и мной. С самого начала вы играли со всеми нами.
Он улыбнулся. По-настоящему улыбнулся.
– И какова же, скажи на милость, цель моей игры?
Я едва сдерживался, чтобы не броситься на него и не искромсать кинжалом. Пусть бы валялся, истекая кровью, у моих ног. Внезапно картина прояснилась: словно кто-то протер мое сознание тряпкой, как запотевшее стекло. Все было гораздо ужаснее, чем я мог предположить.
