Анна Рэндол - Грехи негодяя
Интересно, с каких пор Йен начал давать советы министерству иностранных дел?
Катя опустилась на пол и уткнулась лицом в колени.
Оливия подошла к ней – само воплощение сочувствия.
– Ты, Клейтон, говорил, что знаешь, где он, – пробормотала Катя.
– Да, знаю. В небольшом городке Ланфир – это на южном побережье Уэльса.
Глаза Кати сверкнули. Создавалось впечатление, что правда дала ей силы жить дальше.
– А теперь задавайте свои вопросы о Васине, – пробурчала она.
– Кто остальные ваши агенты? – тут же спросила Оливия.
– Один из них, насколько мне известно, – служка у митрополита Станислава.
Клейтон кивнул:
– Да, все указывает на это.
– Митрополита решено было опозорить. А что сделали с этими девушками… – Катя тяжело вздохнула. – Суть плана заключалась в том, чтобы покрыть позором все правящие силы России. Церковь. Царскую семью. Армию. А к тому времени, как на сцену выйдет последний агент… – Катя ненадолго закрыла глаза и сделала паузу. – В общем, царская семья будет убита, и не останется явного претендента на власть. Это место рассчитывал занять Васин, чтобы воплотить в жизнь свои идеи равенства и демократии. Но теперь не будет ничего, кроме хаоса.
Клейтон не привык терпеть поражения, тем более – от покойника. «Трио» однажды перехитрило Васина, сделает это и сейчас. Только теперь у них вместо Мэдлин – Оливия. И Клейтон был уверен, что у них все получится.
Катя тяжело вздохнула и вновь заговорила:
– Я не знаю, кого Васин внедрил, чтобы убить императора, но это должен быть человек, в чьей преданности никто не сомневается. Кто-то из самого ближайшего окружения царя – тот, кого невозможно связать с Васиным.
Оливия нахмурилась:
– А кто должен был подавать сигналы?
Катя не успела ответить, так как Клейтон тут же сказал:
– Мы не знаем, кто он такой, но нам известно, что он должен делать. Помните последнюю строчку зашифрованной записки? «Тогда вы узнаете, что пора зажечь в России огонь свободы». Записка, должно быть, адресована именно этому агенту.
Йен, стоявший у старого дощатого стола, размахивал рукой с обожженным пальцем, как будто дирижировал оркестром.
– Этот человек решил устроить собственную революцию! – заявил он.
– Но зачем тогда нужен Аршун? – спросила Катя.
– И почему бы не выбрать того, кто сможет впоследствии стать хорошим лидером? – добавила Оливия.
– Потому что Аршун не должен был править. Его роль – взять на себя вину.
– Кто-нибудь из вас заметил, что еще не было никаких скандалов, связанных с военными? – спросил Йен. – Церковь – да, царская семья – почти, а армия – нет. Потому что армия – самая могущественная сила в России. Васин не мог планировать приход к власти в обход армии. И в записке говорилось о трех агентах, которые должны были что-то сделать.
– Может быть, один из агентов передумал – как и Катя? – спросила Оливия.
– Или не заметил знака, – подхватила княгиня. – Нам не сообщили, когда мы будем действовать. Я, например, не знала, когда начнет действовать план Васина. Получается, что я должна была всегда пребывать в готовности. Честно говоря, после смерти Васина я перестала искать знак. И опять вспомнила про него только тогда, когда появились вы со своими разговорами о революционерах.
Возможно, третий агент действительно не заметил знака или все еще выжидал, но Клейтон подозревал, что последний агент будет более внимательным.
– Интересно, как такой проныра, как Аршун, заставил героя войны – полковника Павла Голова – стать его сторонником? Оливия, ты говорила, что в том доме, где тебя держали, с графом был полковник и еще два молодых человека? – спросил Клейтон.
Оливия кивнула.
– А вчера, когда мы нашли Аршуна, все революционеры в доме были молодыми людьми примерно такого же возраста, как граф. Вероятно, они его университетские приятели.
– Интересный факт, – заметил Йен. – А знаете, когда полковник стал героем войны? Вовсе не после кровопролитного сражения, как можно было бы ожидать, а несколькими месяцами позже. Его солдаты пришли к царю и поведали о беспримерном и неслыханном героизме нашего полковника. Удивительная скромность для такой напыщенной задницы, вы не находите?
Оливия в глубокой задумчивости пробурчала:
– Предположим, этот агент – полковник. Но что он задумал?
Клейтон побарабанил пальцами по столу.
– Он не сможет перестрелять всю царскую семью. Остановят. И все будут знать, что виновник – именно он. Значит, к власти он не придет. Должен быть другой способ. Бомба. Совсем маленькая. Замедленного действия.
– Как та, что они испытали на нас? – спросила Оливия.
Клейтон несколько секунд молчал, потом утвердительно кивнул:
– В точности такая же.
Йен достал из кармана темную булочку и разломил ее на пять кусков. Самый большой он, естественно, оставил себе. Прожевав, спросил:
– Каковы шансы, что у революционеров в Санкт-Петербурге есть опытные взрывники?
– Очень небольшие, но есть.
– Тогда где же мы будем искать подпольного изготовителя дьявольских устройств?
– Поищу в доме Кати, – заявил Клейтон.
Глава 27
Оливия не могла понять, с какой стати Клейтон решил, что пойдет один.
– Ведь правдинцы все еще охотятся за тобой. Да и Голов узнает, что ты там. Узнает через несколько минут после твоего появления. Я иду с тобой.
– Нет, не идешь, – буркнул Клейтон.
Йен вздохнул.
– Похоже, ты так ничему и не научился, друг мой. А ведь много лет работал бок о бок с Мэдлин. Или ты берешь ее с собой, или она отправится самостоятельно, что будет во много раз опаснее.
Катя тоже выразила недовольство.
– Если последний агент знает, кто я, мне следует находиться на месте. Тогда не слишком велика вероятность, что он начнет импровизировать.
Блин стал в дверях. Его плечи были такими широкими, что едва помещались в дверной проем.
– Я тоже пойду, чтобы защитить женщин, – заявил великан.
Йен трагически вздохнул и надел шапку.
– Похоже, что тогда и я иду с вами. Но кучером станет кто-то другой. Мне необходимо немного соснуть.
Когда они подъехали к дому княгини, уже стемнело.
Катя и Блин вошли в парадную дверь, а Клейтон, Оливия и Йен проникли в дом через окно. Руки Клейтона задержались на талии Оливии, когда он подсаживал ее, и его губы на долю секунды коснулись нежной шеи.
