Лора Гурк - Свадебный переполох

Она отвернулась и снова посмотрел на бледную девушку на стене. Кристиан шагнул к ней и, положив руки ей на плечи, развернул к себе.

— Возможно, мы еще недостаточно знаем друг друга, — проговорила Аннабел, когда герцог медленно повел ее по коридору. Когда они остановились в холле, она внимательно посмотрела на него и добавила: — Возможно, вы были правы, когда предлагали фальшивую помолвку — тогда бы мы смогли лучше узнать друг друга, прежде чем пожениться.

Его губы вдруг расплылись в улыбке.

— Думаю, мы уже достаточно близко знакомы, разве нет? Ведь это и стало причиной такой спешки, помнишь?

Аннабел покраснела.

— Я говорю серьезно, Кристиан. Что, если мы сделаем друг друга несчастными? Я не… я не хочу, чтобы ты был несчастен.

Он с минуту смотрел на нее, все еще улыбаясь. Потом спросил:

— Теперь ты идешь на попятную? Ты проделываешь это со всеми своими женихами?

— У меня их было только два. И в первом случае отмена свадьбы случилась по твоей вине.

— Я начинаю беспокоиться, что ты можешь бросить меня у алтаря.

— О, Кристиан, это не смешно. Я… — Она умолкла — не смогла сказать, что любит его, так как слишком боялась услышать, что ее чувства не взаимны. Тяжело вздохнув, она пробормотала: — Впрочем, все это не имеет значения.

Несколько мгновений он молча смотрел на нее, склонив голову к плечу, а затем взял ее за руку.

— Идем со мной, Аннабел.

— Куда мы направляемся? — спросила она.

— Я хочу показать тебе кое-что.

Кристиан привел ее в противоположное крыло дома, и они поднялись по узкой темной лестнице. На верхней площадке обнаружился длинный и такой же узкий и темный коридор, по обеим сторонам которого виднелись двери, ведущие в небольшие комнатушки без мебели. В каждой имелось окно с видом на конюшни, ковер на полу и ореховые панели по низу стен, оклеенных полинявшими обоями в цветочек.

— Зачем ты привел меня сюда? Для чего нужны эти комнаты?

— Вот эта, например, — детская.

— Что?.. — Аннабел осмотрела убогую комнатку, абсурдно контрастировавшую с роскошными гостиными на первом этаже.

Первое, что бросалось в глаза, — это недостаток во всем. Тут были недостаточно большие окна, пропускающие недостаточно света, а также недостаточно мягкие для малышей ковры. К тому же комнаты родителей находились слишком далеко отсюда, так что ребенок не имел возможности прибежать к ним, если вдруг приснится плохой сон. Весьма озадаченная, Аннабел взглянула на герцога.

— Это мрачное место в дальнем конце дома — для ребенка? Ты, должно быть, шутишь?

Но он не шутил — это было написано на его лице.

— Так ты… — Она с трудом сглотнула. — Вы росли здесь с братом и сестрой?

Герцог кивнул:

— Да. Раз в день, если наши родители были дома, нас приводили вниз, в гостиную, где нас целовал отец, обнимала мать и где нами восхищались их друзья, если только никто из нас не плакал, не создавал шума и не задавал вопросов. Потом вызывали няню, и всех нас отводили обратно. Так мы жили, пока нам не исполнялось десять. Тогда каждого посылали в школу. Сильвия окончила школу во Франции, а мы с Эндрю — Итон, а затем и Оксфорд.

— Ради образования? — спросила Аннабел с язвительной усмешкой. — Или вас отправляли учиться, чтобы избавиться от вас?

Он заглянул ей в глаза.

— А как ты думаешь?

Она пожала плечами:

— Понятия не имею… Но если ты привел меня сюда, чтобы узнать мое мнение, то с радостью сообщу: я скажу «нет» всему этому. Да, школа важна — но не раньше, чем детям исполнится двенадцать. А до этого времени они не должны быть заперты в этом темном закутке. Мы используем эти комнаты для чего-нибудь другого. И устроим детскую ближе к нашим комнатам, где много окон и где есть место для игрушек, книг и всего остального. И никого из них не будут приводить к нам только раз в день, чтобы потом отправить обратно.

— Это называлось «ежедневным присмотром».

— Мне наплевать, как это называется! Нет, Кристиан, с нашими детьми такого не будет!

Он молча смотрел на нее, и на его лице не дрогнул ни единый мускул. Но она заметила в его глазах улыбку, и в тот же миг ее охватила какая-то удивительная нежность, а в сердце как будто расцвел чудесный цветок, становившийся все больше, разраставшийся…

А потом она ощутила необходимость сказать то, что чувствовала.

— Я люблю тебя, — вырвалось у нее. Она коснулась пальцами его лица, затем откинула с его лба прядь волос. — Я люблю тебя, Кристиан.

Тишину, воцарившуюся в комнате, казалось, можно было резать ножом. И Аннабел вдруг подумала: «Похоже, я совершила ошибку. Ведь Кристиан женится на мне из чувства долга, а не по любви. Если бы у него был выбор, он бы ни за что не сделал этого». Так что же она ожидала от него в ответ на свой бездумный порыв?

Молчание затягивалось, и с каждой секундой оно становилось все более тягостным, так что ей снова пришлось заговорить — только бы прервать это ужасное молчание.

— Я просто хотела, чтобы ты знал, — пролепетала Аннабел. — На случай… если тебя это вдруг волнует.

Она старалась убедить себя, что это не имело значения, но тот факт, что она сказала ему о своих чувствах, говорил об обратном, и они оба это знали.

Она уже хотела уйти, но он вдруг взял ее за руки и прижал к панели орехового дерева. А потом поцеловал так страстно, что Аннабел потеряла способность думать… и даже дышать.

Герцог же всем своим телом прижал ее к стене, и она почувствовала, как он возбужден. Затем одна его рука легла ей на грудь, а другая скользнула под юбки — и в панталоны.

Она прервала поцелуй, но он снова впился губами в ее губы. И в тот же миг коснулся пальцами ее лона. Аннабел вновь прервала поцелуй, издав негромкий стон и закрыв глаза, чувствуя жар, разливающийся по всему телу. А он пробормотал ей в ухо:

— Я хочу тебя, Аннабел. Прямо здесь, прямо сейчас.

Она кивнула, соглашаясь, — не могла не согласиться. Он тотчас перестал ласкать ее грудь и обеими руками стащил с нее панталоны — они соскользнули по ее ногам. Целуя ее в шею, Кристиан расстегнул пуговицы на брюках, и теперь его дыхание стало хриплым, а все движения резкими и торопливыми. А потом его руки обхватили ягодицы девушки, приподняв ее, и Аннабел инстинктивно раздвинула ноги. Кристиан тут же вошел в нее, и горячая волна наслаждения почти сразу же накрыла ее. Она закричала, а жаркие волны снова и снова накатывали на нее. Они содрогнулись почти одновременно, а потом затихли, тяжело дыша.

Какое-то время Кристиан по-прежнему прижимал ее к стене, а затем медленно и осторожно опустил, и ее ноги коснулись пола. Улыбнувшись, он провел кончиками пальцев по ее щеке, и в этот миг выражение его лица было таким нежным, что она почти поверила, что он любил ее. Но герцог не сказал ни слова, и эти несколько минут, какими бы страстными они ни были, ничего не изменили.