Ханна Хауэлл - Жених-горец
Сигимор фыркнул и посмотрел на Лайама, который тем временем уселся рядом с Дэрмотом и принялся наполнять свою тарелку.
— Ну что, нагулял аппетит?
— Дорога до дома была неблизкой, — ухмыльнулся Лайам и взглянул на Дэрмота: — Как поживает моя нежная кузина Илза? Ты привез прелестную малышку с собой?
— Нет, — ответил Дэрмот, понимая, что его просто дразнят. — Я оставил ее дома с моими восемью детьми. — Он слегка улыбнулся, увидев ошеломленное лицо Лайама.
— Не подкалывай мужика, Лайам. Он умнее, хитрее и сообразительнее, чем кажется, — осадил брата Сигимор. — Лучше расскажи нам, что ты узнал.
— Вам необходимо поговорить с лэрдом Огилви, — заявил Лайам.
— И это все, что ты можешь сказать?
— Это все, что я хочу сказать. Расспросите лэрда о его жене Лоррейн.
Дэрмот взглянул на Сигимора. И подумал, что сам выглядит не менее ошеломленным.
— Л. О. — Лоррейн Огилви. — Он посмотрел на Лайама. — Почему ты больше ничего не хочешь говорить?
— Потому что большая часть из того, что мне рассказали, — всего лишь сплетни. К тому же все это так омерзительно, греховно, как сказали бы монахи, что мне не хочется чернить имя какой-то женщины или мужчины только на основании сплетен. Поговорите с лэрдом Огилви, и я смогу подтвердить или опровергнуть то, что он скажет.
— Более того, ты сможешь сделать это там же, на месте, потому что отправишься вместе с нами, — не терпящим возражений тоном заявил Сигимор.
Дэрмот осматривал небольшую полянку, затерявшуюся среди мощных дубов, и старался взять себя в руки. Он знал, что четверо Камеронов, сопровождавших его верхом, наблюдают сейчас за ним с дороги. И подозревал, что они догадались, почему он внезапно свернул и направился сюда. Некоторое время он был так захвачен потоком нахлынувших воспоминаний, утраченных им очень давно, что отнюдь не был уверен, что заметил бы рыжих родственничков своей жены, даже если бы они всей гурьбой наехали прямо на него.
«Как они это сделали однажды», — сердито подумал он. Здесь они с Илзой много раз занимались любовью. Это было их самое любимое место встреч.
Именно здесь ее братья застали их в тот день. Именно здесь он лишил ее девственности. Все, что она говорила ему, было правдой. Он и так уже начал верить ей, но теперь, когда его память подтвердила ее слова, он испытал огромное облегчение. Финли и Сирнак были его сыновьями, они не могли быть от другого мужчины. К этому выводу он пришел уже давно, но его не могло не обрадовать, что его воспоминания доказывали это, исключая всякую возможность коварных сомнений.
Не говоря ни слова, он сел на коня и присоединился к родичам Илзы. Они тоже ничего не сказали, просто продолжили свой путь к замку Огилви в Мьюирлейдене. Он был благодарен им за молчание, поскольку ему требовалось время, чтобы осмыслить этот новый наплыв воспоминаний, а также успокоиться и подготовиться к предстоящему разговору.
Несмотря на угрозы Сигимора, Лайам отказался что-либо еще рассказать, и Дэрмот счел это недобрым знаком. Он понял, что при встрече с лэрдом Огилви ему придется взвешивать каждое свое слово.
Дэрмоту очень хотелось отбросить все волнения и заботы и мыслями вернуться в то уютное местечко, где он впервые овладел Илзой. Ему хотелось вновь ощутить ту радость, которая охватила его тогда, страстные объятия, за которыми последовало умиротворение и ощущение счастья, которого он не испытывал очень долгое время. Вместе с воспоминаниями к нему вернулись и все чувства, которые он тогда испытывал. Слова, которые она шептала ему, лежа в его крепких объятиях, отзывавшиеся эхом в кустарнике, нежные слова любви, которых он с тех пор не слышал от нее. Голосом, исполненным страсти и радости, Илза говорила, что любит его. Он знал теперь, как знал и тогда, что она говорила правду.
Он хотел вернуть все это. Он страстно желал пережить это вновь. Он сам виноват, что его счастье утекло сквозь пальцы. Дэрмот понимал, что не может оправдать свою грубость и недоверие к Илзе только потерей памяти. Он также понимал, что его вновь обретенные воспоминания не помогут ему добиться того, чтобы ее чувства вернулись — чувства, которые он так упорно отвергал в течение последних недель. Когда его отношение к ней начало меняться, когда теплота начала вытеснять недоверие, Дэрмот ничего не сказал Илзе, и сейчас он очень жалел об этом. Если он признается ей в любви теперь, Илза подумает, что только вернувшаяся память заставила его отбросить подозрения.
«Сейчас не время об этом беспокоиться», — подумал он, грустно вздохнув. Они уже въезжали в ворота Мьюирлейдена. Спешившись, Дэрмот огляделся вокруг и внезапно осознал, что он уже был здесь прежде. В тот раз лорд отказался принять его, и он ускакал в гневе, поклявшись вернуться, но той же ночью был страшно избит, после чего совершенно забыл и об этом человеке, и о своем визите к нему. На этот раз он просто так не уедет.
Как раз когда он пришел к такому решению, Сигимор и Сомерлед предприняли первые попытки пробиться на прием к лэрду Огилви. Тот довод, что Сигимор — сосед лэрда, не подействовал, и ему не открыли ворота. И тогда Сигимор просто поднял стражника в воздух и легко, как пушинку, отбросил в сторону. Сомерлед поступил точно так же со вторым стражником. Остальные люди лэрда Огилви, видевшие это, решили, что самое правильное — просто улизнуть, и чем быстрее, тем лучше. Сигимор вместе с Сомерледом и остальными людьми, защищавшими его со спины, ворвался в главный зал Мьюирлейдена.
— Ты должен признать, что у моего кузена довольно своеобразная манера представляться соседям, — тихо сказал Лайам, стоя рядом с Дэрмотом.
Дэрмот покачал головой. Он начинал думать, что все Камероны слегка не в своем уме. Взгляд, которым лэрд Огилви наградил Камеронов, сказал Дэрмоту, что и он того же мнения. Когда Сигимор и Сомерлед уселись по обе стороны от лэрда и принялись угощаться его вином, Дэрмот взглянул на Лайама. Тот только пожал плечами, подошел и сел возле Сомерледа. Дэрмот направился к Сигимору и уселся возле него, Тейт тут же сел рядом.
— Что вам здесь надо? — грозно спросил лэрд Огилви.
— Мы пришли задать вам несколько вопросов о вашей жене… — начал Сигимор.
— Лоррейн умерла одиннадцать лет назад!
— А как насчет двух девочек, которых она воспитывала примерно в то время?
Лэрд Огилви слегка побледнел.
— Я не желаю говорить об этих дьявольских отродьях!
— Меня не волнует, чего вы хотите, милорд, — надменно произнес Сигимор, и голос его звучал холодно и твердо. — Вы скажете мне все, что я желаю узнать. Видите ли, это может помочь сохранить жизнь моей маленькой сестренке. Так как я очень люблю свою сестру — ведь она у меня единственная, — я не стану церемониться с тем, кто откажется помочь мне ее защитить.
