Соловейка. Как ты стала (не) моей - Полина Рош
За дверью послышалось шипение, а плач стал сдавленным. Кто-то тягался друг с другом. Через минуту из-за двери выкатилась невысокая, плотная тётка, крепко держа за руку тоненькую, заплаканную девушку в праздничном нежно-голубом одеянии. Тяжелая, светлая девичья коса спускалась ниже талии. Девушка шла спотыкаясь, глаза её были крепко зажмурены. Тётка вытянула её на середину комнаты и что-то прошептала на ухо. Та мотнула головой, но после несильного тычка, открыла глаза. Они у неё были льдисто-светлые в обрамлении мокрых ресниц, всё лицо красное, заплаканное. Аяр только вздохнул, а девица вдруг скользнула по нему взглядом и удивлённо замерла.
– Княжич Аяр – старший сын князя Ольховского Остромысла, – еще раз повторил Ульв, чтобы все уже точно поняли, кто перед ними стоит.
Девица с удивлением глянула на дядьку, а потом снова перевела взгляд на Аяра. Слёзы её сразу же высохли, а лицо сильно побледнело.
– Что ж, рады наконец видеть, светлый Ольховский княжич! Ждали тебя, как весну ждут в заморозках. Дозволь же и нам разъясниться, – сказал старик, сидевший в княжеском кресле и повёл рукой, будто хотел всех представить. – Я старейшина и вечевой глава в нашей общине покуда мы без князя живём. А эта мудрая жена – вдова почившего кутумского главы и матерь нашей красавицы, сокровища всей кутумской земли – девицы Беляны, которая явилась теперь радостью пред наши очи.
Беляна коротко глянула на старейшину, а потом снова уставилась на Аяра, тот ей слегка поклонился. Она смотрела на княжича огромными глазами и больше не собиралась рыдать. Слёзы и ресницы совсем высохли, и Аяр с облегчением заметил, как бледные щеки её медленно заливает нежный румянец. Как у всех девиц бывает, но не такой, как… Совсем эта Беляна не похожа на огненную Соловейку. Аяр сам себе в этом признался и дышать ему стало легче.
Тётка еще раз ткнула Беляну в бок, та сразу стыдливо пригладила к вискам выбившиеся из-под очелья волосы, и опустила глаза в пол, но нет-нет да поглядывала на Аяра. И только когда он представил всем своего верного и храброго дружинника и друга, девица стыдливо закусила губу и больше уж ни во время разговоров, ни за праздничным гостеприимным столом ни на кого не смотрела. Только покраснела до самых ушей.
Вечером, когда стихли голоса, Аяр стоял посреди покоев, которые ему отвели. Щедрые покои, богатые. На широкой лавке под ворохом шкур спал Хлын, уставший от расспросов и рассказов, но счастливый от долгожданной встречи. Надо бы отнести брата в гридницу, под бок к дядьке Ульву, но идти по чужому дому никуда не хотелось, да и оставаться одному тоже. Младший брат вскорости вместе с воеводой уедут домой и Аяр останется один. Так пусть Хлын еще чуть-чуть с ним рядом побудет, будто все они под одной отцовой крышей…
Аяр присел на край лавки, ласково погладил брата по лохматой, давно не стриженной голове. Подвинуть что ли младшего к стене, да улечься рядом на бок, как бывало в детстве они спали? Но тут в дверь негромко постучали. Княжич не успел ответить, в комнату вошел Ульв. Он глянул на Хлына, неодобрительно покачал головой: слишком младший княжич непоседливый. Как бурная река: то тут он, то там. Воевода хоть говорил о младшем, а сам всё смотрел на Аяра. Тот никак не мог отнять руки от головы брата. Ульв кивнул себе в бороду, немного подумал и присел рядом на лавку.
– Ничего-ничего, княжич. Время пройдёт, глядишь оно и слюбится-стерпится. У девчонки-то, по глазам видно, уж слюбилось… Вся розовая, как яблоко, и вздыхает. А ты как? – Ульв внимательно по-отечески глянул на Аяра. – Стерпится?
– Стерпится, – уверенно сказал Аяр и отнял руку от Хлына, как душу оторвал от собственного дома. От своей земли. От Соловейки.
– Может, так оно и к лучшему?
Аяр снова уверенно кивнул. Здесь теперь его дом, его земля, его жена.
Конец.
