Древний Рим. Имена удовольствий - Регина Грез
– Да-а, Руф сказал, что он отважно сражался и не раз показал свою доблесть в деле. К тому же дисциплинирован, а это ценное качество для солдата.
– Хорошо… – благодарно вздохнула я с чувством выполненного долга.
– О каких еще мужчинах ты думаешь, лежа рядом со мной? – усмехнулся Гай, пытаясь изобразить обиду на загоревшем лице.
– Ну-у… а ты не будешь сердиться? Гай, я дала свободу Элиаву, а он хочет быть с Аннеей, она твоя рабыня и я подумала, что…
– Если это войдет у тебя в привычку, ты меня совсем без слуг оставишь, женщина? Кто тогда будет готовить для нас ванну? Ходить за едой? Убирать комнаты?
И тут я решила схитрить:
– Дело касается лишь этой девчонки. Она молоденькая и милая, не хочу, чтобы вертелась у тебя на глазах! Я немного ревную.
– Хм… мне нравится…
Его плоть заметно напряглась под моими шаловливыми руками, может, приложить усилия губ и тогда все мои просьбы будут выполнены. Но следует еще немного подразнить его.
– Кто нравится? Голубоглазые девчонки, да? Я заметила…
– Мне нравится только одна голубоглазая девушка, и, хвала Юпитеру, она сейчас рядом. Такая гладенькая и беленькая…
«Нет, нет, пожалуйста, только не овечка…» У меня вдруг заныло что-то в груди и перехватило дыхание. Каррон даже привстал с постели:
– Что с тобой? Ты стала бледна, может, лекаря позвать?
– Нет, Гай, просто мне было так страшно, так плохо без тебя. Никогда больше не оставляй меня одну, пожалуйста.
Он задумчиво потер переносицу, сомкнув широкие брови:
– Цезарь может снова отправить меня в поход, но я знаю, чем занять тебя, чтобы ты не скучала. Нужно сделать так, чтобы ты была не одна. Тебе нужен младенец.
– Интересная мысль! – вытерев со лба внезапную испарину, я попыталась рассмеяться.
– Тогда нужно поскорее заняться делом, – вдохновенно воскликнул заботливый супруг.
– Но дети не получаются скоро, я же не кошка тебе…
– Ты – моя львица!
– Мр-р… Значит, ты – лев, а кто бы еще осмелился полюбить царицу зверей?
– Ты верно сказала, божественная!
На утро нас разбудили известием из дворца Тиберия. Император хотел видеть консула, кажется, Каррону сегодня вручат еще одну важную государственную награду. Пришлось нам опять ненадолго проститься, ехать с Гаем я отказалась наотрез. Как-нибудь в другой раз, наслышана я о римских Цезарях, увольте, увольте!
Пока мой мужчина отсутствовал, я села за личные записи. Дополнила текст новой главой и вдруг сами собой начали рифмоваться строки. Этак поживешь в Риме и тоже станешь поэтом. Кажется, из моих записок выйдет отличный любовный роман, надо будет посоветоваться с Элиавом, не знает ли он подходящего издателя.
Пройдет какое-то время и мы непременно посетим Кордацию. Я думаю, там, и правда, можно хорошо провести жаркое лето, особенно с ребятишками. Я хочу двоих – мальчика и девочку. Возможно, я даже осмелюсь когда-нибудь заглянуть в беседку, увитую плющом, кто знает, может, под скамьей все еще валяются сухие гранатовые корки и косточки персиков…
* * *
Занятой приятными грезами, Наталии было невдомек, что Гай Марий еще неделю назад приказал тщательно очистить виллу от малейшего следа нашествия мятежников. Беседку в глубине сада консул тоже велел убрать, а на ее месте распорядился высадить розовые кусты. Ничто не должно печалить любимую женщину, а плющ, говорят, порой наводит тоску и дурные сны.
Каррон ничему не позволит нарушить покой его драгоценной невесты, значит, от темно – зеленых вьющихся лиан нужно избавиться.
Так и случилось.
Глава 20. Carpe diem. «Лови день»
Самую тяжелую часть этих суток я провела в специальном родовом кресле – в подставке, сплетенной из лозы с отверстием для принятия младенца. Причем, к ножке кресла была привязана живая курица, чье трепыхание, по словам повитухи, должно было облегчить и ускорить процесс появления маленького римлянина.
– Домиция, как он? Ну, что ты молчишь, отвечай скорее, он дышит?
– Сейчас, сейчас, госпожа, будет дышать…
Услышав наконец громкий писк и недовольное хныканье, я с облегчением повалилась на сложенное в изголовье покрывало. О, Боги, я справилась, а уж думала, придется в муках покинуть сей скорбный мир.
– Домиция, он здоров? Это же мальчик, верно? Да, какая мне разница, лишь бы был живой и здоровенький!
– Мальчик, мальчик, не тревожься, госпожа, все хорошо.
– Смотри, не урони! Держи осторожно, как ты его вертишь? Ты что это делаешь с ним, осторожнее!
Но Домиция только посмеивалась над моим страхом. Опытная акушерка осторожно обтерла тельце ребенка влажной тряпицей, смазала его мягкий затылок кашицей из незрелого винограда, легонько помассировала все крохотные суставчики с теплым маслицем и присыпала складочки толченым мирром, а лишь потом завернула в тонкое полотно.
– Гаю уже сказали? Где он сейчас? Дома?
– Лежите, госпожа, вам нельзя подниматься, ему сообщат.
Кажется, пожилая женщина и сама была на седьмом небе от счастья, что все разрешилось так благополучно, шутка ли, принимать младенца самого консула. А вот я продолжала ныть:
– Он его Марий хочет назвать, в честь деда. А я хочу Маркус – Марк, красиво, правда? Покажи, покажи, дай его мне скорее…
– Госпожа, мне нужно забрать ребенка.
– Зачем?
– Отнести его к отцу, чтобы он принял сына.
– А-а-а, я знаю… ну… иди, только верни его мне скорее.
– Господин сам принесет, никто в этом не сомневается.
«Еще бы! Пусть только попробует сомневаться…»
Ох, уж эта странная римская традиция, уходящая в глубь веков! Новорожденного младенца положат на пол у ног отца и тот еще решает, взять его на руки или отказаться. Если примет малыша и поднимет над головой в присутствии родных и друзей, этот жест будет означать, что ребенок – законный член семьи, а если же нет…
– Домиция, а у тебя такие случаи бывали?
– Тебе не нужно думать о печальном, госпожа, но случалось всякое. Один сенатор отказался от дочери, потому что она появилась на свет с большим родимым пятном на лице, мужчина решил, что жена путалась с рабом-бербером.
– И что стало с девочкой?
– Малышку отнесли на Овощной рынок к Молочной колонне, куда же еще… Там каждый день собирают подкидышей нарочные люди. Незавидна судьба этих младенцев, но не тревожься, госпожа. Отдыхай, набирайся сил, скоро будешь кормить малютку, а имя ему должен выбрать отец, так правильнее. Вот родишь дочку, тогда сама решишь, как назвать – по имени отца или деда Каррона.
Слова Домиции о брошенных малышах вызвали бурный отклик в моей душе. Вот немного поправлюсь и займусь обустройством приюта для таких младенцев. Думаю,
