Дебора Мартин - Пиратская принцесса
Дезире нахмурилась.
— Да, вот это ситуация… Похуже моей. По крайней мере, мой любимый мне не муж, поэтому мне проще поставить интересы семьи на первое место… — Она закусила губу. — Но, может быть, есть какой-то способ угодить и нашим, и вашим? Скажи, а что, если тебе предупредить дядю Жака тайно, не ставя Саймона в известность?
— Он все равно узнает, как-нибудь да всплывет наружу.
— Вовсе не обязательно, если все как следует продумать. Можешь сказать дяде, что беспокоишься, как бы твой муж не попал в беду, если ввяжется в его темные дела. Потом попросишь не впутывать майора Вудварда во все это. Если ты преподнесешь это как тревогу за мужа, твой дядя наверняка сделает, как ты просишь, правильно?
— Даже не знаю, — Камилла бессильно упала в кресло. — Дядя Жак настолько непредсказуем…
— Да, но он же тебя любит. Я точно знаю. Попроси его защитить твоего мужа от неприятностей, но не говорить Саймону об этом, потому что он может на тебя рассердиться. А если у твоего мужа не найдется причин арестовывать твоего дядю, ему волей-неволей придется отступиться от этой затеи. И он не сможет обвинить тебя в таком странном поведении дяди.
Камилла отхлебнула кофе. Он уже остыл, но ей было все равно. Дезире подала неплохую идею. Почему она должна во всем потакать Саймону, даже когда он не способен вести себя разумно?
Проблема только в том, как уговорить дядю Жака. Но он становится с возрастом все покорнее и мягче. Может, это и не потребует каких-то ужасных усилий…
— Да, надо так и сделать, — сказала она наконец. — И немедленно, нынче же днем. Саймон сказал, что у него на сегодня намечена встреча. Он целый день будет занят какими-то делами с генералом и губернатором, так что я могу спокойно пригласить дядю Жака домой и поговорить с ним. Дезире нахмурилась.
— Может, лучше тебе сходить к нему в магазин?
— Нет. Уж об этом Саймон обязательно узнает. А вот если дядя зайдет ко мне, то Саймону нипочем не догадаться, что это я подстроила встречу. В конце концов, не могу же я запретить дяде навещать меня в собственном доме, правда?
Дезире села за стол, волнение все еще читалось в ее лице.
— Надеюсь, ты права. Я бы очень огорчилась, узнав, что мой план навлек на тебя неприятности.
— Ничего, с Саймоном я справлюсь, — проговорила Камилла с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала. — Знаешь, он на самом деле не такой дикарь, каким казался.
— Да, он вроде бы добрый, — затаенная грусть слышалась в голосе Дезире. — И заботится о тебе.
Вдруг Камилла осознала, что, погруженная в собственные проблемы, позабыла о жутком положении кузины. Схватив Дезире за руку, она быстро заговорила:
— Ты же больше не хочешь выходить замуж за месье Мишеля, правда?
— А что же мне еще делать, только это и остается. Камилла с удовольствием объявила бы Дезире, что выход найден, но как можно помочь, если кузина наотрез отказывается назвать имя виновника?
— Ты по-прежнему упрямо не принимаешь в расчет, что могла бы связаться с отцом ребенка?
— Не могу я с ним связаться, — на губах Дезире появилась вымученная улыбка. — Но, Кэмми, милая, не беспокойся за меня, правда! Я выйду замуж, и мы будем чудесно проводить с тобой время, приводить вместе в порядок наши дома, воспитывать вместе наших детей… Все будет хорошо. Вот увидишь.
И хотя Камилла ни на секунду не поверила в столь светлое будущее, ничего другого она сейчас предложить не могла. Кроме нежной дружбы. Поэтому, послав записку дяде, остаток утра они провели вместе с Дезире.
Помолвка была уже объявлена. Дядя Август и месье Мишель провозгласили ее на следующий же день после свадьбы Камиллы. Свадьба была намечена через две недели. После чего молодые отправятся во Францию. И хотя это был очень короткий срок, в положении Дезире он мог оказаться слишком длинным. Как нарочно, возраст будущего супруга Дезире заставлял его торопиться с наследником, пока позволяли его мужские силы. Он жутко боялся, что настанет день, и он уже никого не сможет зачать.
Камилла ума не могла приложить, как Дезире будет объяснять столь раннее рождение ребенка. Та, разумеется, считала, что, когда придет время, она найдет что сказать, но Камилла не была в этом уверена. Месье Мишель, конечно, стар, но отнюдь не глуп.
Камилла покинула дом Фонтейнов с тяжелым сердцем. Придя домой, она стала готовиться к встрече с дядей. Он прислал слугу с ответом, что будет счастлив навестить ее где-нибудь после полудня. Впервые не она идет к нему в гости, а он к ней, потому что в семью Фонтейнов его не допускали. Она с удовольствием испекла ему его любимые пирожки и поставила его любимые цветы во все вазы, которые отыскала.
Только теперь она осознала, как приятно иметь собственный дом. Если ей удастся договориться с дядей Жаком, быть может, со временем они пригласят на званый обед Уилкинсонов и даже Фонтейнов. Разве не замечательно — приглашать кого вздумается и подавать какие вздумается тарелки, не оглядываясь на ограниченные модой вкусы Августа. «Да, о да, — думала она, оглядывая гостиную, готовую к встрече, — это будет просто замечательно. Я об этом позабочусь».
Когда в дверь постучали, она вдруг вздрогнула. Саймон, кажется, говорил, что дядя Жак в курсе их мелких неурядиц на личном фронте. А что, если дядя Жак поднимет эту тему? Она этого не вынесет.
Но стоило ей открыть дверь, как все ее страхи как рукой сняло. Дядя Жак стоял на пороге с огромным букетом цветов и такой же огромной улыбкой. И она позабыла обо всем, кроме того, как чудесно снова увидеться с ним.
— Входи, входи! — воскликнула она, когда он шутливо поклонился и, подняв голову, заразительно захохотал, обнажая ряд белоснежных зубов.
Он вошел и остановился в дверях, окидывая ее оценивающим взглядом.
— Прекрасно выглядишь, моя маленькая камелия. Небось и дела у тебя идут прекрасно, а?
Она зарделась.
— Да, я… Замужество, похоже, пошло мне на пользу, — она отвернулась и направилась в гостиную, он следовал за ней по пятам.
— Серьезно? А я слышал совершенно обратное.
Она не в силах была поднять глаза.
— Ах, это все сплошная чушь!
— Ну, скажем, не сплошная. Кое-что и правда. Это «кое-что» я слышал из уст самого твоего муженька.
— Я знаю. Но… с тех пор, как ты с ним разговаривал, многое… изменилось.
Его негромкое хихиканье вызвало новый всплеск румянца на ее щеках.
— Ах, вот как, значит. Почему-то я так и предполагал.
— П-присаживайся, пожалуйста, — пробормотала она, запинаясь. Скорее бы переменить тему на что-нибудь менее постыдное.
Но дядюшка вовсе не желал менять тему, он вольготно расселся на кушетке и продолжал:
— Так ты действительно отказалась лечь с ним в постель, покуда он не порвет со мной? А как же святой супружеский долг?
