Розмари Роджерс - Связанные любовью

— Кто, по-вашему, мог их взять? — спросил Геррик.

— Софья подозревает, что слуга, который и помог сэру Чарльзу сбежать, прихватил их для каких-то своих целей.

— Проклятье, — пробормотал Геррик, явно расстроенный новостью. — Их нужно найти.

— Но только без помощи Софьи. Он снова посмотрел на Стефана.

— Вы говорите от ее имени?

— Кто-то же должен.

— Простите, ваша светлость, но, боюсь, вы слишком много на себя берете.

— Не я рисковал ее милой шейкой, когда отправлял за море, чтобы выкрасть чужие письма и ускользнуть от опасного безумца, следившего за каждым ее шагом.

Старый солдат сделал шаг вперед. Обычно его предупреждения воспринимались с первого раза и повторять их не приходилось, но на этот раз, как говорится, коса нашла на камень. Стефан был не из тех, кого легко запугать.

— Безопасность Софьи больше не ваша забота, — негромко, но с угрозой проворчал Геррик.

— Здесь все моя забота, — усмехнулся Стефан. — Позволю себе напомнить, что письма, из-за которых все началось, принадлежали моей матери.

— Вы сейчас не в Англии, а в России.

— Вы угрожаете мне?

Старый солдат улыбнулся в ответ — втягиваться в открытое противостояние с герцогом он не собирался; в конце концов, Геррик не зря продержался столько лет в должности советника Александра Павловича.

— Я только напоминаю, что вы здесь гость и срок вашего пребывания в стране будет определять царь.

Стефан пожал плечами. Титул не давал ему полной защиты от императорского гнева, но позволял чувствовать себя в относительной безопасности, чем в России похвастать могли немногие.

Да и Александру Павловичу, каким бы ни было его отношение королю Георгу, портить отношения с Англией было совсем ни к чему.

— Полагаете, император вышлет меня из России?

— Если понадобится, — не стал отступать Геррик.

— Осторожнее. Если меня вынудят покинуть эту страну, Софья уедет вместе со мной.

Мужчины схватились не на шутку, и казалось, сам воздух заряжен настолько, что вот-вот разрядится громом и молнией.

— Не самое мудрое заявление, ваша светлость. Вы, вероятно, не сознаете, сколь сильно привязан Александр Павлович к Софье. Вряд ли вам захочется испытать на себе силу его гнева.

— Будь он привязан так сильно, как вы утверждаете, не позволил бы ей подвергнуть себя такой опасности.

— Он не… — Геррик оборвал себя, но было уже поздно.

— Он не знал о существовании писем, не так ли? — усмехнулся Стефан, поняв, что получил единственное оружие против старого солдата. — Как не знал и о том, что княгиню шантажируют.

Геррик ответил не сразу. Понимая, что потерял плацдарм, он думал, как вернуть преимущество.

— Вы умный человек. В Англии вас ждет блестящее будущее. Зачем вам впутывать себя в частные дела княгини?

— Я, как вы выражаетесь, впутался в них с того момента, как Софья прибыла в Суррей.

Ситуация обострялась. Обе стороны не желали отступать.

— Романовы в долгу перед вашей семьей, поэтому хочу предупредить вас по-доброму. Софья — драгоценнейший брильянт империи. И если кто-то, независимо от имени или положения, посмеет оскорбить ее или обидеть, можете не сомневаться — ему не избежать возмездия.

Стефан нахмурился. Геррик Герхардт всегда был верным слугой царя и, естественно, считал себя таким же преданным слугой Софьи, но почему он считает себя ее единственным защитником?

В конце концов, Софья не собственность России.

Она принадлежит ему.

— Пока что наибольшей опасности ее подвергла собственная мать, — сердито напомнил Стефан.

Герхардт подался вперед, так что они едва не касались друг друга носами, и тихо, но твердо сказал:

— Возвращайтесь в Англию, ваша светлость, пока…

— Геррик? — Мягкий женский голос заставил обоих обернуться.

Софья стояла на ведущей к дому тропинке. Бледная, худенькая, в жутком черном платье, с повязкой на шее, она выглядела как никогда хрупкой и уязвимой. Стефан машинально шагнул навстречу и застыл — Софья глухо вскрикнула, сорвалась с места и, пробежав по тропинке, бросилась в распахнутые объятия… Геррика.

— Ох, слава богу.

Дом графини Анны, один из красивейших в Санкт-Петербурге, стоял на набережной Фонтанки. Броская красота и роскошь соединялась в нем, как и в его владелице, с едва уловимой атмосферой укрытых от посторонних глаз тайн.

Сама Анна на протяжении многих лет была твердой сторонницей Александра Павловича: использовала свое немалое состояние для подкрепления притязаний юного царя на трон, приглядывала за коварной и вероломной знатью и всевозможными тайными обществами, превратившимися с течением времени в постоянную угрозу царской власти.

Именно Анна первой обратилась к Эдмонду с просьбой помочь ей в неких тайных предприятиях и успешно заманила молодого импульсивного дворянина сначала в одну рискованную авантюру, потом в другую и третью.

Памятуя об этом, Стефан и объявился перед ее дверью.

Они встречались лишь однажды, но он рассчитывал, что Анна помнит об обязательствах перед Эдмондом и окажет столь необходимую ему помощь в Санкт-Петербурге.

Пока что составленный наспех план работал.

Стефан с улыбкой оглядел предоставленные в его распоряжения гостевые комнаты. Стенные панели цвета сирени и мебель атласного дерева выдавали европейское влияние, но русская душа Анны проявлялась в роскошных бархатных портьерах, изящных безделушках, украшенных драгоценными камнями, и полированном деревянном полу, слишком красивом, чтобы прятать его под ковром.

Приятная перемена после отвратительных отелей, гостиниц и постоялых дворов, успевших опротиветь за последние недели.

Другой приятной переменой стал портной, которого Анна привела домой, чтобы снять мерки и приготовить гардероб, достойный герцога Хантли. Карета его уже добралась до Санкт-Петербурга, но, пускаясь в погоню за беглянкой, Стефан не подумал захватить одежду, в которой можно было бы появиться при дворе российского императора.

Теперь, через три дня после появления в российской столице, он щеголял в малиновом, отстроченном золотом сюртуке, жилете цвета шампанского, черных, облегающих мускулистые ноги панталонах и сверкающих сапогах с брильянтовыми пряжками.

Повязав шейный платок модным «восточным» узлом и причесав волнистые черные волосы так, чтобы они романтично обрамляли сухощавое лицо, Стефан остался доволен собой — он выглядел именно так, как и должен выглядеть английский герцог, приглашенный русским царем в Летний дворец.