Джил Грегори - Отважный герой, нежные поцелуи
— Да, это хорошо придумано, Джейк. — Она внимательно посмотрела ему в глаза. Потом глубоко вздохнула. — Надеюсь, вы будете продолжать уроки, Джейк. Возможность читать и писать, возможность общаться — это удивительная вещь. Вы уже так продвинулись. Еще несколько уроков принесут вам огромную пользу.
— Ну, должен признаться, что мне вроде как нравятся наши занятия. — Он нахмурился. — Я и не думал кончать с ними.
— Конечно, если у вас что-то получится с Кэтлин, вам захочется, чтобы она вас учила.
— Может, и так. — Он говорил медленно. — Странное дело, но я привык, что вы меня учите. Наверное, мне будет этого не хватать, если мы перестанем.
Тут она улыбнулась, глаза ее сверкали. При свете ламп, освещающих гостиную, Джейк удивился, как ярко могут сиять карие глаза.
— Так хотите попрактиковаться в чтении сонета, Джейк?
— Не здесь. — Он взял ее руку и положил на свой согнутый локоть. — Тут чересчур много народу. Давайте выйдем.
Уэйд танцевал с брюнеткой — в желтом платье. Два раза. Он танцевал со всеми молодыми, хорошенькими, незамужними женщинами, что были в комнате. Он танцевал с Эдной, с Уиннифред Дейл, с Бекки. Но ни разу с Кэтлин. Ни единого раза.
Нет, партнеров ей хватало. Она просто задыхалась, когда Джейк Янг подвел ее к столу с закусками и подал бокал вина из самбука, но при этом чувствовала себя глубоко несчастной, точно растение, которое оставили без воды вянуть и умирать.
— Вот вам, держите, мисс Саммерз.
Она взяла бокал, выпила его залпом и попросила еще.
Джейк налил.
Теперь Уэйд танцевал с Ханной Уикс, дочкой богатого владельца одного из самых крупных здешних ранчо.
Кэтлин пила вино большими глотками, пока не опорожнила бокал.
— Мисс Саммерз, я вот тут кое о чем хотел бы поговорить с вами… — начал было Джейк, но в этот момент Кэтлин решилась.
— Простите меня, Джейк, одну минутку, хорошо?
— Конечно, но…
— Мне нужно кое-что сделать, — промямлила она и направилась к танцующим. В голове у нее слегка шумело, кровь пела, и она ощущала необыкновенную легкость. А глаза были устремлены прямо на высокого, темноволосого человека, который проделывал с Ханной Уикс «раз-два-три».
— Простите. — Кэтлин легко похлопала девушку по плечу и выдавила из себя натянутую улыбку. — Можно мне вклиниться?
— Ну… наверное, да…
— Благодарю. — Кэтлин схватила Уэйда за руку и притянула к себе. В это мгновение музыка кончилась, и скрипачи заиграли новый вальс. Уэйд недоуменно смотрел на нее.
— В чем дело?
— Вы будете танцевать со мной или нет? Он обнял ее за талию.
— Ладно, если вы вознамерились вывернуть мне запястье.
— Похоже, это единственный способ, — согласилась она, и они закружились по паркету. Уэйд танцевал с такой же уверенностью и легкой силой, с какой делал все. — Очевидно, вы не собирались меня приглашать.
— Вечер еще не кончился. Может, и пригласил бы.
— Может?! — Спина ее напряглась. — Как любезно с вашей стороны.
— Я сделал бы это не из любезности.
Она посмотрела на него, пытаясь отыскать в его глазах что-то такое, что она и не надеялась найти.
— А почему? — тихо спросила она.
Он не ответил, только ближе привлек ее к себе и закружил в вальсе.
— Уэйд. Та ночь, что мы… — Ну?
— С тех пор у нас не было ни минуты, чтобы поговорить.
— И что?
Кэтлин окончательно пала духом. Вид у него был такой равнодушный, такой отчужденный. Хотя ей и хотелось обхватить руками это худощавое, резкое лицо, прижаться к нему губами, она понимала, что это бесполезно. Сердце Уэйда закрыто для нее, как было всегда, напомнила она себе. Он предложил ей страсть, время от времени — участие и понимание, но ничего больше.
Кроме, разве что, жалости. Она вспомнила, какое у него было лицо, когда он услышал об Алеке и о Доминике. Уэйд ни за что не стал бы так обращаться с женщиной, и это возмутило его, вызвав к ней жалость.
Напрасно она все это ему рассказала. Меньше всего ей хотелось бы, чтобы он чувствовал себя обязанным заботиться о ней, чтобы выполнить пожелания Риза.
Все это время она ошибочно истолковывала его добросердечное, дружеское отношение к ней, приняла за нечто большее вспыхнувшее у них обоих желание, от всего сердца надеясь на это «нечто».
Потому что она дуреха.
— Прошу прощения. — Кэтлин остановилась в самый разгар вальса. Эдна и Сет Уиверы налетели на них, извинились и снова закружились. Рука Уэйда осталась лежать на ее талии.
— За что?
— За то, что прервала ваш танец с Ханной. Можете пойти к ней, если хотите, и закончить танец.
— Вы мне разрешаете, так, что ли?
— По правде говоря, да. Я должна найти Дрю и… Она ахнула, потому что он потащил ее от танцующих.
Кэтлин не сопротивлялась, чтобы не привлекать внимание гостей, — устраивать сцену ей хотелось меньше всего. Ей хотелось найти Дрю Рейли и попросить отвезти ее домой. Сколько бы она ни танцевала с мужчинами, сколько бы комплиментов ни услышала, сколько бы ее подруги ни втягивали в разговоры, она ощущала только пустоту. И боль. Тупая ноющая боль надрывала ей сердце.
— Пожалуйста, пустите меня. Я хотела…
— Когда я с вами разберусь, тогда и пойдете. Но ни минутой раньше.
— Уэйд!
Не обращая внимания на ее слова, он вытащил ее в холл, оттуда — в маленькую заднюю гостиную, где керосиновая лампа освещала янтарным светом простую обстановку. Ногой закрыв дверь, он толкнул Кэтлин к стене, схватил за плечи и прижал к себе так, что она не могла пошевелиться.
— Что вы такое делаете?..
Он поцелуем. закрыл ей рот. Поцелуй был долгий и вовсе не нежный. От этого поцелуя сердце у нее замерло, кровь воспламенилась, все тело пронзила мучительная боль.
Когда голова у нее закружилась, Уэйд отпустил ее и поднял голову.
— Годится вместо разговора?
— Это… вряд ли… может смягчить… — прошептала она. Губы у нее распухли и были горячие. И одинокие — без его губ. Но все равно она не потянулась к нему, не показала, как ей хочется, чтобы он еще раз поцеловал ее. Потому что это похоть. И ничего больше. С любовью это не имеет ничего общего.
— Вы ревнуете к Дрю? И из-за этого вы и устроили эту демонстрацию? Испугались, что я поцелую его, пожелав доброй ночи, что мне это понравится больше, чем целоваться с ва…
Он прервал ее монолог новым поцелуем. Этот поцелуй оказался еще более пылким, глубоким, алчным, чем первый. Когда Уэйд оторвался от ее губ, колени у нее дрожали, сердце сильно билось, и она покачнулась в его объятиях.
Уэйд сжал ее крепче. Лицо его было совсем близко.
— Да, я ревную вас к Рейли, — сказал он. — Ревновал всякий раз, когда он танцевал с вами, прикасался к вам, вызывал у вас улыбку. А это было чертовски часто.
