Вирджиния Спайс - Земля надежды
Мужчина склонился над Энни, и она провела пальцем от расстегнутого ворота рубашки вниз по груди Джека. Дрожь пробежала по телу возлюбленного от ее прикосновения. Энни посмотрела ему прямо в глаза и игриво похлопала ресницами. Джек улыбнулся и, склонившись над девушкой, прильнул к ее губам, прохладным и нежным, словно лепестки розы, омытые утренней росой. Энни застонала от наслаждения, чувствуя, как его сильные руки жадно ласкают ее грудь, плечи. Вот его ладонь скользнула вниз, к ее ногам. Нежные нетерпеливые мужские пальцы, подрагивая от возбуждения, касались обнаженной женской плоти, и Энни казалось, что она плывет в легкой лодке по какой-то невыразимо прекрасной реке, медленно погружаясь в волшебные волны страсти.
Словно в забытьи Энни почувствовала, как Джек резко, рывком раздвинул ей ноги и, задержавшись на мгновение, слился с ней в одно целое. И тогда она не в силах больше сдерживаться, рванулась навстречу его движениям, стараясь раствориться в нем, отдать ему всю себя без остатка, до последней капли. В следующую секунду мир для Энни исчез, взорвавшись разноцветными брызгами огня. Она взлетела вверх на головокружительную высоту и закружилась в хрустальном хороводе звезд, а в унисон ее тихим стонам звучала сказочная мелодия любви, состоявшая из мужского шепота, шуршания сухих листьев и еще каких-то непонятных, странных звуков…
Возвратившись в реальность, Энни прикоснулась ладонью к щеке Джека.
— Неужели все это происходит на самом деле? — потрясение прошептала она. — Джек, ты словно явился из моих фантазий. Как такое могло случиться и почему мне повезло стать твоей избранницей?
Внезапно Энни погрустнела.
— Однако я у тебя не единственная. Между нами стоит Олава, я никогда не смогу понять, как можно любить одну женщину и привести к ней в дом другую!
Джек попытался объяснить:
— Ты моя будущая жена, а Олава мне как сестра, я должен был позаботиться о ней, так как за меня этого никто бы не сделал!
— Олава тебе не сестра, и она слишком молода и красива, поэтому я не могу поверить, что ты совсем не испытываешь к ней никаких нежных чувств, — возразила ему Энни.
— Милая моя! Любимая! Все, что я испытываю к Олаве, — это безграничная жалость к юной девушке, почти ребенку, которой, вместо того чтобы выйти замуж за своего жениха, пришлось стать наложницей старого, отвратительного «павиана» — полковника Деймона. Кроме того, по маорийским обычаям, вдовы и невесты погибших умерщвляются, — добавил Джек.
Энни вскрикнула, испуганно прижав руку ко рту.
— Дорогой, неужели это действительно так?! Какой ужасный обычай! Но Олаве удалось избежать смерти, после того как Манипу забрал ее у полковника Деймона?
Джек серьезно посмотрел на Энни, которая в этот момент была больше похожа на потерянного ребенка, чем на взрослую женщину, и ласково ответил ей:
— Я пообещал Манипу, что Олава станет моей сестрой и будет жить у нас семье наравне с остальными членами семьи. Как маорийка, она не должна была остаться в живых. Но если же ее принял в свою семью европеец, то соплеменники уже не имеют на нее никаких прав. Манипу уважал меня и верил моему слову, поэтому он отдал девушку мне. Теперь ты понимаешь, что я не мог поступить иначе? Кроме того, похоже, что Олаве не придется жить в нашей семье. Разве ты не поняла, что они с Патриком любят друг друга?
Энни сдержанно заметила:
— Что-то я не видела, чтобы Олава отвечала Патрику взаимностью. За едой она всегда стремилась в первую очередь угодить тебе, а потом уже брату и всем остальным! Ты ее кумир, герой ее грез… А как она навязалась со своими дурацкими целебными травами! Кстати, ты мне можешь объяснить, почему ты ей разрешил ухаживать за собой, а мне — нет? Что ты на это ответишь, Джек Уиллоби?
Джек, запрокинув голову, весело рассмеялся:
— Моя ревнивая тигрица, ты же жила в деревне аборигенов и должна знать, что туземки не могут оказывать внимание чужому человеку наравне с домашними. Меня она считает своим братом, а Патрик еще должен посвататься и получить мое согласие как единственного члена семьи…
Энни хитро сощурила глаза и, запустив пальцы в шевелюру возлюбленного, спросила:
— Ну и когда ты намерен дать согласие на свадьбу моего брата и Олавы?
Джек, целуя девушку в щеки, лоб, нос, ответил:
— Сегодня, я думаю, будет в самый раз! А насчет того, что я не захотел, чтобы ты ухаживала за моей раной, Энни, неужели ты не понимаешь, что я безумно ревновал тебя к Манипу. Ты представляешь, что могло случиться, если бы на ночь в одной хижине остались ты, я и Манипу? Это же просто гремучая смесь! Я слишком тебя люблю и не собираюсь ни с кем делить!
Девушка счастливо улыбнулась. Быстро вскочив, она привела в порядок одежду, поплотнее закуталась в шаль и игриво приказала своему возлюбленному:
— Джек Уиллоби, следуйте за мной! Уже совсем стемнело, и я замерзла!
Джек тоже поднялся и, сжав любимую в объятья, пробурчал:
— Со мной моя красавица мерзнуть не будет, она будет сгорать от страсти!
С этими словами Джек впился жадным поцелуем в губы Энни. Девушка, чувствуя, что ее жених снова полон желания, замотала головой:
— Джек, дорогой, нам и в самом деле пора возвращаться!
Взявшись за руки, влюбленные шли домой. Энни, поглядывая на Джека, задумчиво спросила:
— Интересно, а что сейчас делает Олава? Ты говоришь, она отправилась к Патрику… Знаешь, он сейчас стал такой задумчивый, очень много читает, словно хочет спрятаться в книгах от реальности. Думаю, это из-за Олавы, ведь он тоже решил, что она любит тебя. Она слишком выделяла тебя, и одной благодарностью это трудно объяснить. Сможет ли он простить ей те муки, которые пережил, думая о том, что потерял свою любовь?
* * *Олава вошла в знакомую темную прихожую и на минуту остановилась. Здесь она впервые увидела своего дорогого Патрика, который сразу же поразил ее воображение. А потом она узнала его поближе и убедилась, насколько он нежный, страстный, деликатный, умный, красивый… Перечислять его замечательные качества она могла до бесконечности, но сюда она пришла не для этого. Толкнув дверь, ведущую на лестницу, Олава поднялась на второй этаж и опять остановилась. Какая же из дверей ведет в комнату Патрика? Если открывать каждую, то она рискует потревожить монахинь, живущих здесь. А может, действительно попросить кого-нибудь из сестер помочь ей отыскать Патрика? Но тогда будет невозможен разговор наедине, а как иначе Олава сможет выразить свои чувства, которые переполняют ее, как реку в половодье! Олава пошла вдоль коридора, посматривая то на одну, то на другую дверь, тихо окликая: «Патрик, Патрик…». Наконец одна дверь открылась и оттуда величественно выплыла матушка Анна, высокая дородная женщина лет сорока, с голубыми глазами навыкате и гордым римским профилем. Она тревожно спросила:
