Лиз Карлайл - Укрощенный дьявол

Закончив, Джайлз ополоснул ее волосы, неторопливо и равномерно черпая воду и выливая ее на Обри, и спросил:

– У тебя есть мочалка?

– Где-то есть. – Обри пошарила в воде.

Он взял у нее мочалку, и Обри снова пришла в замешательство.

– Вот так, – с удовлетворением сказал Джайлз и, взяв мыло из стоявшей на полу мыльницы, принялся намыливать мочалку. – Пожалуйста, вашу ручку, миледи.

Миледи.

Мгновенно сердце забилось у Обри в горле, и она, вероятно, застыла, потому что у него на лице появилось растерянное выражение.

– Обри?

– Все в порядке. – Она так стремительно выдернула из воды руку, что плеснула воду на брюки Джайлзу, но он даже не заметил этого. – Просто мыло попало в глаз.

И вскоре Джайлз уже был поглощен мытьем ее рук и делал это так тщательно и сосредоточенно, как будто ее купание было самым важным из того, что он делал за весь этот день. Он медленно методически намыливал и тер каждый дюйм ее кожи – за исключением тех мест, которые особенно ждали его прикосновения. Он стоял на одном колене, упираясь левой рукой в противоположный край ванны, и к этому времени его тело слегка блестело от пота из-за влаги и тепла камина.

– Думаю, дорогая, мне придется попросить тебя закончить самой. – Джайлз протянул ей мыло.

– Закончить? – не поняла Обри.

– Я чувствую себя настоящим извращенцем, – с порочной интонацией низким голосом произнес граф. – Полагаю, на очереди грудь?

Он просто хотел посмотреть, как она моется? Но в этом, вероятно, был определенный смысл, ведь Обри тоже доставляло удовольствие смотреть, как он тянется, трет ее, наклонившись над ванной с горячей водой, и даже немного потеет. Намылив руки, Обри нерешительно провела ими по груди, и, к ее несказанному изумлению, соски у нее мгновенно набухли и затвердели, как будто она сидела не в ванне с горячей водой, а в сугробе.

Джайлз, очевидно, был доволен, в его глазах что-то загорелось, а взгляд ни на мгновение не отрывался от рук Обри. Осмелев, она размыливала мыло медленными круговыми движениями кончиков пальцев, а потом приподняла груди ладонями.

– Прирожденная соблазнительница, – низким хриплым голосом произнес Джайлз.

И Обри почувствовала себя настоящей соблазнительницей, выполняющей какой-то эротический ритуал, что-то естественное и прекрасное, предназначенное только для его глаз. Она снова намылила руки и, закрыв глаза, откинула голову на спинку ванны. Она с удовольствием долго и медленно намыливала груди, а потом накрыла ладонями поднявшиеся соски.

– Боже всемогущий, – прохрипел Джайлз.

Обри снова повторила свои движения и, скорее ощутив, чем увидев, что он опять склонился над ванной, открыла глаза – его лицо было всего в нескольких дюймах от нее.

– Дай-ка мне мыло, – потребовал граф.

Выловив из воды мыло, она положила руку на противоположный от Джайлза борт ванны. Нагнувшись совсем близко, он наклонил голову к ее правой груди и кончиком языка легонько дотронулся до верхушки соска. Обри глубоко вздохнула и приподнялась в воде, а когда его рука проскользнула ей под правую ногу, снова вздохнула, на этот раз более коротко. Подняв ее ногу из воды, Джайлз поставил ее ступню на бортик ванны и скомандовал:

– Теперь ложись и закрой глаза.

Обри повиновалась; от смущения она не могла смотреть и закрыла глаза. Левой рукой Джайлз нежно отвел в сторону ее левое колено, чтобы лучше открыть ее для себя, и Обри ощутила интимную ласку теплой воды. Издав восхищенный горловой звук, Джайлз снова нашел мыло и принялся эротическими движениями водить им – а иногда просто пальцами у нее между ногами, и скоро Обри стала скользкой, скользкой и мокрой – от мыла, теплой воды и собственного желания. Теперь она полностью раскрылась и часто дышала.

– Я хочу увидеть твой оргазм, – шепнул Джайлз. – Хорошо?

Не решившись открыть глаза, Обри только облизнула губы и несмело кивнула – или попыталась кивнуть, и Джайлз, с плеском выронив мыло, коснулся ртом ее груди, а когда он с жадностью втянул в себя один сосок, Обри вскрикнула.

Погрузив в нее один палец, он двигал им, и это доставляло Обри такое греховное – но и такое восхитительное – удовольствие. Когда она была окончательно готова, он просунул внутрь второй палец, а его большой палец заскользил вверх-вниз по ее возбужденному бугорку между складками.

Обри задохнулась и откинула назад голову, а Джайлз продолжал большим пальцем описывать круги вокруг ее бугорка, касаясь его так нежно, как шелк касается кожи, и ртом ласкать ее грудь, пока Обри не начала вертеть головой.

– Вот так, милая, давай, давай, – глухо приговаривал Джайлз.

Обри пробормотала что-то едва слышное даже самой себе.

– Что? – Он слегка отстранился от ее груди.

– Ох... Ах... Да... Это...

Ее тело задрожало в воде, бедра приподнялись, ища его прикосновений, руки вцепились в борта ванны, а затем она словно рассыпалась на части и непроизвольно, не контролируя себя, закричала от восторга. Теплые тяжелые волны с головой накрыли ее, а затем наступило умиротворение.

– Джайлз, о, Джайлз, я старалась не влюбиться в тебя, – тихо призналась Обри, когда буря миновала.

– Правда, милая? – тепло промурлыкал он ей на ухо. – Надеюсь, ты потерпела неудачу.

– Полную. Безоговорочную. Думаю, ты моя самая большая радость в жизни.

Она смутно осознала, что Джайлз просунул под нее руки и поднимает из ванны, а с нее потоком стекает вода. Присев, он опустил ее на полотенце, и Обри, разомлевшей от теплой води и любви, захотелось никогда больше не открывать глаз. Ей просто хотелось лежать у огня, наслаждаясь тем, как Джайлз вытирает влагу с ее тела.

Но ночь была холодной, тепло надолго не сохранялось, и, когда Джайлз закончил вытирать ей волосы, Обри уже начала замерзать. Джайлз встал, и Обри, открыв глаза, увидела, что он сбрасывает с себя то, что еще осталось от его одежды.

– У тебя изумительное тело, – прошептала она, приподнявшись на локте и глядя на него.

Улыбнувшись слабой, почти виноватой улыбкой, он снова поднял ее и понес ближе к огню.

– Неандерталец! – тихо вскрикнула Обри. – Что дальше?

– Дальше я, – ответил Джайлз, укладывая ее на одеяло лицом к теплу камина. – Но я не такой эгоист, чтобы заморозить тебя до смерти.

Он лег рядом и прижался к ней всем телом, так что ее бедра оказались у его паха. Обри была теплой, теплой и удовлетворенной, но у нее еще хватило сил застонать от удовольствия, когда Джайлз, обняв ее за талию, положил ладонь ей на живот.

«Боже, надеюсь, я уже сделал ей ребенка!» Эта мысль так неожиданно и весомо пришла к Джайлзу, что у него остановилось дыхание, и он решил, что, наверное, на самом деле сошел с ума, ведь он играл с огнем. Обри была неопытной женщиной и, вероятно, почти ничего не знала о зачатии, и сейчас он собирался снова заронить в нее свое семя. Это должно было напугать его, но почему-то такого не случилось.