Эйна Ли - На холмах любви
– Значит ли это, что вы возвращаетесь в Эшкерк, милорд?
– Я пока ничего определенного не могу сказать, миледи. Все это так неожиданно. – Роберт пожал плечами. – Наверное, я попытаюсь добраться до Джеймса и узнать, что он намерен делать.
– Я рад слышать, что война в Шотландии кончилась. Но, боюсь, это еще не означает, что пришел конец вражде между кланами. Теперь наша дорогая родина отдана во власть Кромвелю и Аргайлу, – произнес лорд Скотт.
– И обоих их ненавидят, – откликнулся Роберт. – Горцы еще поплатятся зато, что они поддерживали Карла и Джеймса.
– Предлагаю тост, джентльмены, – лорд Скотт поднял бокал. – За Шотландию!
– Слушайте! Слушайте! – Дуглас тоже поднял бокал.
– За Шотландию, – согласился Роберт. Позже Элизабет подошла к нему и взяла его за руку. Он крепко пожал ее руку в ответ, но не проронил ни слова. Стоял и смотрел на огонь.
– Вы не рады, что война кончилась, Роберт? Словно только что осознав, что перед ним стоит Элизабет, граф поднес ее руку к губам и поцеловал.
– Это не так, Элизабет. Конечно, я рад окончанию войны. Меня беспокоит Джеймс. Он почти собрал самое многочисленное войско, которое когда-либо видела Шотландия. Вы понимаете, что это значит? Все кланы – кроме, конечно, этих мерзавцев Кэмпбеллов – объединились бы против общего врага. Фрезеры, Гордоны, Стюарты, Дугласы, Мак-Дональды! Ах, Бет, какая это непобедимая сила! И все это мог совершить Джеймс Грэхем! Бет улыбнулась:
– У вас такой вид, точно вы разочарованы. Но мне почему-то кажется, вы горюете из-за того, что не увидите больше разноцветных пледов, не услышите голоса волынок.
Роберт усмехнулся.
– Нет, в самом деле, радость моя, неужели вы не понимаете, что это означало бы? Мы наконец стали бы единым народом. Все отбросили бы взаимную ненависть, и на первое место вышли бы интересы Шотландии. Хайлендеры и сасселахи...
Элизабет нахмурилась.
– Не сасселахи, а лоулендеры, Роберт, – поправила она.
– Хайлендеры и лоулендеры сражались бы бок о бок, – продолжал он. – Как это было бы чудесно!
– Когда-нибудь мы это увидим, Роберт. Я знаю, так оно и будет. – Элизабет обняла мужа. – А что вы скажете, милорд, если мы отправимся к себе наверх и отпразднуем этот день по-своему?
Роберт тоже обнял жену, хмыкнул. Но когда он почувствовал тепло ее тела, желание захватило и его.
– Вы ненасытная девчонка, леди Элизабет. Элизабет заметила его страсть. Она обняла мужа за шею, в глазах ее светилась любовь.
– А вам это явно нравится, лорд Керкленд.
На следующее утро за чаем только и было разговоров что об окончании войны и о том, как это скажется на Шотландии. Все были убеждены, что Кромвель заставит Шотландию заплатить за ее верность Карлу Стюарту.
– Но ведь ни один шотландский клан не признает Кромвеля правителем, – заявила Элизабет.
– Как, должно быть, все это мучит Джеймса, – проговорил Роберт. – Вы ведь знаете, он хочет, чтобы Стюарты воссели на шотландский престол.
– Они и воссядут на него когда-нибудь, – ответил лорд Скотт.
Вечером того же дня Роберт получил письмо от Дэвида. В Эшкерке все было спокойно. Дэвид писал, что хотел бы, чтобы старший брат вернулся домой и взял на себя обязанности лэрда Керклендов.
Минула еще неделя. Роберт стоял на замковой стене и смотрел на знамя Дугласов, которое опять появилось на холме. Когда в дверях появился Уильям Дуглас, опасения Роберта подтвердились.
– Я только что получил секретное сообщение от доверенного лица из парламента. Оказывается, Аргайл дал клятву, что Грэхем не выедет за пределы Шотландии. Монтроза ждет смерть. У Джеймса есть всего две недели, чтобы уехать. Если за этот срок он не покинет Шотландию, он будет взят под стражу и казнен. Аргайл же намерен помешать его отъезду.
– Где сейчас Джеймс? – спросил лорд Скотт.
– Со своей семьей. Карлу Стюарту не удалось добиться освобождения Грэхема-младшего из Эдинбургского замка, поэтому Джеймс проводит эти последние дни со своими детьми, – ответил Дуглас.
– Но как Аргайл может помешать его отъезду? – недоумевала Элизабет.
– Он вознамерился закрыть все порты. Аргайл решил схватить Джеймса, когда тот попытается сесть на корабль. Это возможно?
– Этот человек безумен! – воскликнул лорд Скотт. – Джеймсу Грэхему разрешено покинуть Шотландию. На чью же власть ссылается Аргайл, приказывая задержать его?
– На свою собственную власть! – взорвался Роберт.
– Ну-ну, Роберт, спокойнее, – проговорил Дуглас. – Не забывайте, ведь Аргайл не знает, что нам известны его планы. Нам нужно только придумать свой собственный план и перехитрить его.
– Мы все знаем, что Джеймс не согласится покинуть Шотландию ни на день раньше срока. Пусть же Аргайл думает, что его планы не изменились, – сказал Роберт и хитро улыбнулся.
– Но ведь Аргайл, само собой разумеется, не допустит, чтобы кто-нибудь из нас помог Монтрозу. Это должен сделать кто-то, о ком он и не думает совсем.
– Я знаю. Это должна быть женщина, – предложила Элизабет. – Женщину Аргайл ни за что не заподозрит.
– Но где же мы найдем такую женщину? – задумчиво произнес Александр Скотт.
И все присутствующие посмотрели на Элизабет. Та даже немного растерялась.
Карета катилась по дороге в ночной тьме. Дверцы ее были украшены зелено-красными гербами Скоттов. На высоких козлах сидели возницы. Они съежились, пытаясь хоть как-то защититься от проливного дождя. Майские дожди в Шотландии бывают пронизывающе-холодными – ведь приходят они с Северного моря.
Единственная пассажирка сидела в карете, закутанная в теплый плащ.
На дороге в Глазго почти никого не было. Все жители были напуганы заявлением Аргайла, что он не оставит камня на камне, если понадобится, ради того чтобы не дать Джеймсу Грэхему сбежать во Францию. Все предпочитали сидеть по домам, лишь бы не вызвать подозрения и не привлечь к себе внимания герцога Обмана.
Когда на дороге появилось шестеро вооруженных кэмпбелловских солдат, возница, выругавшись, остановил лошадей. Элизабет выглянула в окно.
– Почему мы остановились, кучер? – Голос ее был недовольным.
– Еще одна проверка, миледи, – спокойно ответил тот.
Карету тут же окружили.
– Я очень спешу, милорд, – обратилась Элизабет к командиру дозора. – Сколько времени займет эта ваша проверка?
Кэмпбелл подошел к окну. Он узнал герб Скоттов, нарисованный на дверце. Наслышан он был и об отношениях между Элизабет Скотт и Уолтером Кэмпбеллом.
– Могу я узнать, какое дело вынудило вас путешествовать в такую ночь, миледи? – любезно осведомился он.
Элизабет состроила глазки и ослепительно улыбнулась. Кэмпбелл растерялся.
