Эмилия Остен - Любовь и предрассудки
Более того, по всей видимости, предположение девушки о том, что у Арнольда свои дела с мистером Филлисом, оказалось верным, а Бланш с ее наследством просто случилась рядом. Перед ее мысленным взором снова возникла сгорбившаяся в кресле фигура поверенного и решительно нависший над ним молодой Бернс, требовавший каких-то векселей. И даже не взглянувший в сторону покидающей кабинет Бланш.
– Неужели… неужели даже не попрощается? – не отдавая себе отчета в том, что говорит вслух, шептала девушка, машинально сворачивая платья и укладывая их в саквояж.
Негромкий стук в дверь заставил Бланш вздрогнуть.
– Луиза, ты? Не заперто, – отозвалась она, не отрывая взгляда от вещей.
– Мисс Вернелли, простите за вторжение… – Бланш, как ужаленная, резко обернулась на звук так хорошо знакомого бархатистого голоса и встретилась взглядом с Арнольдом.
– Заходите, сэр Бернс, – с трудом выдавила она и, отступив, чуть было не споткнулась о саквояж.
Арнольд шагнул вперед и ловко подхватил под локоть пошатнувшуюся девушку.
– Простите еще раз, кажется, я напугал вас, мисс. Я… Бланш… – В голосе Арнольда зазвучали решительные нотки. – Я хочу… мне просто необходимо поговорить с вами. Я полгода разыскивал вас по всему острову… Бланш… – Он выпустил ее руку, и она бессильно опустилась на разложенные на покрывале платья. – Бланш, я чудовищно доверчивый глупец, можете презирать меня за это… И за историю с письмами – Луиза ведь рассказала вам, правда, как подло обманул меня мой собственный отец?! – и за то, что я поверил и поначалу купился на ваш розыгрыш в Грэммхерст-холле, мисс Вернел… Постойте! – воскликнул он, заметив, что девушка уже раскрыла рот для ответа. – Бланш! Если сможете – простите меня за все зло, невольно – о, поверьте! – невольно причиненное вам! Если бы я только мог искупить…
– Но, сэр Бернс, вы и мистер Вуд так помогли мне, – преодолевая страхи, сомнения и – более всего – желание расплакаться, кинувшись юноше на шею, максимально ровным, рассудительным тоном проговорила Бланш. – По сути, вы и мистер Вуд спасли мне жизнь, какое же еще искупление… наоборот, мне никогда не отблагодарить вас по достоинству, как и лорда Райта, так много сил и времени посвятившего моим делам…
– О, мисс Вернелли, мы поступили, как любой порядочный человек и джентльмен поступил бы на нашем месте… Нет. Не о том я говорю, – сам себя перебил Арнольд. – Бланш! Вы теперь состоятельная независимая девушка и завидная невеста. Но могу ли я хотя бы надеяться, что вы простите мне прошлые обиды и… – С мольбой глядя в широко распахнутые глаза девушки, он решительно закончил: – И не откажетесь стать хозяйкой старого шотландского замка Бернсов?
И тут Бланш наконец не выдержала и все-таки разрыдалась. Сильные руки снова нежно и заботливо подхватили ее, и она уткнулась носом в грудь Арнольда, целовавшего ее лоб и виски, и тихо плакала, чувствуя, как вместе со слезами уходят, оставляют ее навсегда напряжение, боль, разочарования и одиночество.
Эпилог
Измученные многолетней разлукой влюбленные воссоединились холодным январским утром в Эдинбурге. В маленькой приходской церкви в двух кварталах от той самой гостиницы «Отважный вепрь», где совсем недавно Бланш едва не погибла. Только после того, как Арнольд надел на палец девушки обручальное кольцо, она поверила до конца, что все это ей не снится. Что все печали, горе и разлука позади, что больше они никогда не расстанутся. Что он любит ее.
Сразу после венчания Арнольд привез молодую супругу в свой замок с намерением представить ее матери, но леди Дженнифер снова была больна и наотрез отказалась выходить из своих комнат или принимать кого-либо. Грозный призрак покойного мужа, волю которого относительно женитьбы сына все же нарушили, являлся к бедной женщине ежечасно, и сил на общение с кем-либо еще у нее не оставалось ни капли.
Прожив неделю в замке и так и не удостоившись аудиенции его хозяйки, Арнольд и Бланш покинули Шотландию и уехали в Лондон, где Арнольд озаботился поисками хорошего врача для матери, специалиста по нервным болезням. Однако, решив этот вопрос и почувствовав, что суетная светская жизнь столицы им не по душе, чета Бернс возвратилась на север, в полученное Бланш по завещанию тетушки поместье Хэвитуэй в Стерлинге, где они и обосновались окончательно.
Новое жилище молодых супругов оказалось уютным старинным двухэтажным домом с террасой на крыше и огромным, хотя и весьма запущенным садом. Бланш по привычке сначала рвалась взять на себя все заботы по приведению дома и сада в достойный вид. Лишь после долгих увещеваний Арнольда она опомнилась и осознала, что даже ей, со всей ее энергичностью, не справиться с такой грандиозной задачей в одиночку. Вскоре набранный ею небольшой штат прислуги приступил к делу, и уже через три недели леди Бернс с гордостью говорила мужу, что в Хэвитуэе не стыдно принять не только Луизу или лорда Райта, ставших Бернсам ближе родни, но и саму ее величество королеву, если бы она вдруг пожелала посетить их.
В феврале из Неаполя пришло письмо с вестью о том, что у Бланш родился брат Джакомо, отец и Мари здоровы и всячески благодарят ее за своевременную материальную поддержку – наследства, полученного ею, хватило с избытком на покрытие скромных нужд итальянской родни, – ну и, конечно же, они чрезвычайно рады за милую Бланш, желают ей счастья и непременно ждут как можно скорее в гости.
Луиза в сопровождении крестного и Джорджа вернулась в Лондон еще прежде подруги, и уже через день после их прибытия в газетах появились объявления о помолвке. Джорджа словно подменили: прежде стеснительный и неуклюжий во всем, что касалось прекрасного пола, он проявлял по отношению к своей невесте максимум внимания и предупредительности. Луиза же, еще совсем недавно так любившая шумные и многолюдные праздники, наотрез отказалась от пышного свадебного торжества. На состоявшемся в апреле в Грэммхерст-холле бракосочетании наследницы поместья с Джорджем Вудом, кроме леди Элен и лорда Райта, присутствовали только сэр Томас с женой и Агатой и, разумеется, Бланш с Арнольдом. Обе любящие пары смотрелись просто восхитительно.
Вернувшись в Лондон, миссис Вуд с большим удовольствием пересказывала всем своим знакомым ту часть этой истории, которая была ей известна. И история пользовалась популярностью.
Агата скучала по любимой учительнице и шалила пуще прежнего. Вскоре, по совету молодой леди Бернс, девочку определили в пансион Святой Маргерит. Ничего, что далеко от дома, зато и знания выпускниц, и дисциплина там выше всяких похвал.
Джон Бернс к тому времени тихо ушел с поста попечителя пансиона, с радостью передоверив эту обязанность племяннику. История с векселями подкосила его, но, к счастью, не получила скандальной огласки. После этого дядя проникся к Арнольду небывалым прежде уважением и почтением. Представив масштабы предотвращенной катастрофы, он торжественно поклялся покончить с пагубной страстью к игре и поселился в фамильном имении Бернсов, чтобы приглядывать за полоумной невесткой.
