Патриция Грассо - Горец и леди
«Никакой опасности нет, владения моего мужа хорошо охраняются, – успокаивала себя Бригитта. – Просто я разучилась бывать одна, и у меня разыгралось воображение». Со вздохом облегчения Бригитта выехала наконец из сумрачного леса и спустилась с холма на освещенный солнцем берег озера.
Обгоняя лошадь, Хитрец пробежал мимо нее. Шерсть на загривке у лисенка была вздыблена, словно он видел какого-то неведомого врага.
Опасность! Бригитта пришпорила коня и галопом поскакала вдоль берега.
Вжик! – просвистело что-то мимо правого плеча, и тут же душераздирающий визг прорезал воздух. Хитрец упал – из его задней ноги торчала стрела.
– Пресвятая Матерь Божья! – вскричала Бригитта.
Она сильно натянула поводья и резко остановила лошадь. Потом спрыгнула с седла и побежала к своему любимцу, который выл от боли.
– Хитрец!
Бригитта встала на колени и протянула к нему дрожащую руку. Но тут чья-то тень упала на раненого лисенка, и она повернулась, чтобы увидеть того, кто посмел напасть на графиню Данридж в ее же владениях.
В глаза ей сразу бросился черно-белый плед – Менци! Бригитта подняла взгляд, но увидела лишь белокурые волосы, обрамляющие голову; лицо этого человека было в тени.
Хитрец, снова заскулил, и ярость вспыхнула в Бригитте с сокрушающей силой.
– Ты, грязный ублюдок!..
В бешенстве она вскочила на ноги, словно котенок, бросающий вызов льву. И тут же ударом кулака была снова повержена наземь.
– О-ох!.. – только и вырвалось у нее, и Бригитта потеряла сознание.
Не обращая внимания на скулящего раненого зверька, мужчина достал веревку и крепко связал Бригитте руки, потом поднял ее и перебросил через спину лошади. Но вдруг, словно почувствовав внезапную слабость, он закрыл глаза и прислонился головой к седлу. Ему пришлось так долго выжидать, чтобы застать эту проклятую англичанку одну, и вот теперь она в его руках. Он сделал то, что обещал Антонии. Почему же сейчас, именно сейчас ему стало так страшно?..
– Черт! – тихо выругался Финлей Маккинон. Все его тело покрылось холодным потом, а руки непроизвольно дрожали. Эта англичанка несомненно ведьма, с растущим трепетом думал он. Ее зеленые глаза и бешеная ярость определенно выдавали ее колдовскую природу.
Финлей в страхе перекрестился, но, взяв себя в руки, вскочил на лошадь позади своей добычи и скрылся под покровом леса.
Жалобное завывание Хитреца замерло за его спиной.
Бригитту потряхивало, и ветки задевали ее лицо.
Она медленно приходила в себя. Сначала ей показалось, что она спит, и Йен занял всю постель, заставив ее почти повиснуть на самом краю. Каждый мускул ее тела протестовал против этого неудобного положения, ей ужасно хотелось вытянуться на кровати и нормально лечь.
– Пожалуйста, – простонала она. – Ну, пожалуйста…
При звуке ее голоса Финлей натянул поводья и, спешившись, снял свою пленницу с лошади. Бригитта тут же рухнула на землю – ноги не держали ее. В отчаянии она склонила голову и тихо заплакала.
Финлей мрачно рассматривал эту женщину, лежащую у его ног. «А она хороша, – подумал он, – хоть и английская ведьма».
– Если ты поклянешься не причинять мне хлопот, – опустившись на корточки, сказал он, – я тебя развяжу.
Бригитта вскинула голову и взглянула в лицо своему мучителю. Он был худощав и женственно-хрупок, с бледной кожей, белокурыми волосами и голубыми глазами, холодно смотревшими на нее. Хотя Бригитта и была уверена, что они никогда не встречались, что-то смутно знакомое проступало в его чертах. Где-то она видела похожее лицо.
Глядя в ее колдовские зеленые глаза, Финлей боролся с желанием перекреститься. Он понимал, что будет дураком, если покажет этой фурии, что боится ее. Лишь такое дьявольское отродье, как Йен Макартур, мог иметь дело с колдуньей без страха.
– Ну что, клянешься?
Бригитта согласно кивнула. Финлей вытащил кинжал и перерезал веревки у нее на руках.
– Мой муж убьет тебя, когда настигнет, – прошипела она.
Перед мысленным взором Финлея невольно возник образ Йена Макартура с обнаженным мечом в руке, и по спине у него пробежал холодок.
– Заткнись, ведьма, – огрызнулся он, но в глазах его промелькнул ужас.
Заставив Бригитту сесть на лошадь, он сам вскочил в седло позади нее, и они поскакали по лесной дороге.
Дороге этой, казалось, не будет конца. По понятным причинам Бригитте больше не доставляло радости солнце этого прекрасного дня. Затекшие ноги болезненно покалывали, левая часть лица, куда пришелся удар, распухла – вся она казалась себе сломанной. Но самым болезненным местом были груди, отяжелевшие от прилива молока.
«Как же теперь Даб? Кто накормит его? – спрашивала она себя, и эта тревожная мысль не давала ей покоя. – И что этот Менци сделает со мной, когда привезет в замок Вим?.. А Хитрец? Мой бедный лисенок лежит на дороге раненый, а может быть, уже мертвый».
Горькие слезы заструились по лицу Бригитты. Как в тумане, она вдруг увидела, что Финлей потянулся, чтобы погладить ее грудь.
– Убери свои грязные лапы! – резко выкрикнула она. – Или ты пожалеешь об этом.
Финлей мгновенно убрал руку. С облегчением, хоть и несколько удивленная, Бригитта все же спросила себя, почему, после того как похитил и ударил ее, он испугался этой пустой угрозы?
– Зачем ты убил моего лисенка? – обвиняющим тоном спросила она.
– Ты имеешь в виду свою родню? – бросил он злобно.
– Какую родню?
– Не прикидывайся, – хмыкнул Финлей. – Ты же ведьма, и всякий зверь тебе родня.
Бригитта ничего не ответила. Ведьма?.. Родня?.. Да этот человек просто сошел с ума! Поскорей бы уж добраться до замка Вим.
День клонился к вечеру. Все тело у нее болело от быстрой скачки, ныла каждая косточка, и мысли Бригитты были только об отдыхе. Вдруг соленый ветер ударил ей в лицо, запахло морем. С каждым шагом запах этот становился все сильнее, а вскоре они выехали из леса и оказались на берегу небольшой бухты, в глубину которой уходил узкий песчаный мыс.
– Длинный мыс, – сказал Финлей, спешившись и снимая ее с лошади. – Садись.
С громким стоном Бригитта опустилась на ближайший валун. Финлей встал перед ней на колени и туго опутал веревкой ее лодыжки.
– Что ты делаешь? – запротестовала она.
– Мы не можем уйти, пока не начнется отлив, а я не хочу, чтобы ночью ты сбежала. – Финлей достал из дорожного мешка флягу. – Хлебни вот этого.
Умирая от жажды за долгую дорогу, Бригитта сделала огромный глоток. Глаза ее расширились, она поперхнулась и захрипела, когда крепкое виски обожгло ей внутренности.
Финлей рассмеялся и грубо хлопнул ее по спине, потом начал разводить костер. После того как огонь разгорелся, он снова развязал свой мешок и извлек оттуда овсяные лепешки. Несколько штук он предложил Бригитте, которая с жадностью набросилась на них.
