Марша Кэнхем - Меч и роза
– Я не забуду тебя, дорогая, и буду с нетерпением ждать, когда ты вернешься.
– Конечно, англичанин. Видишь, как торчит твой дружок, как его тянет ко мне? Он еще долго будет помнить меня. Дольше, чем желтоволосую тварь с фиалковыми глазами, которую ты найдешь в горах.
Пот выступил на лбу Гамильтона, едва Лорен опустилась перед ним на колени. Его мышцы сжались, кровь забурлила в жилах, сердце лихорадочно забилось, словно силясь вырваться из груди.
Он не сразу понял, что издает протяжные стоны, и даже когда понял это, то не смог сдержаться. Ему осталось только вздыхать, стонать и надеяться, что он не лишится рассудка. Неудивительно, что на ногах он не устоял.
От настойчивых движений губ Лорен его колени подогнулись, и он рухнул перед камином, как павшая жертва. А Лорен с ненасытной алчностью воровки продолжала дразнить его плоть, отнимая у него разум и силы.
Когда Гамильтон Гарнер наконец сумел прийти в себя, Лорен рядом не оказалось. Сквозь щель в неплотно задернутых бархатных шторах вливался серый предрассветный свет. Майор по-прежнему лежал на полу у камина, огонь в котором давно догорел, а угли подернулись пеплом. Припоминая последние часы, проведенные вместе с Лорен, Гамильтон судорожно сглотнул и дрожащей рукой прикоснулся к своему паху. Обрадованный тем, что не утратил способности чувствовать прикосновения, он уронил руку на пол и мгновенно уснул.
Глава 14
Инвернесс, февраль 1746 года
Одиннадцатый день февраля начался удачно: солнце выглянуло из-за тяжелых серых туч и озарило розово-золотистыми лучами горы. Для тумана было слишком холодно, землю покрывал тонкий лед, который хрустел под ногами, точно осколки стекла.
После выхода из Фолкерка армия якобитов миновала Стерлинг и снова разделилась надвое. Принц повел большую часть армии по северной горной дороге, через Блэйр-Атолл, Далнакардох и Далвинни. Лорд Джордж Меррей возглавил вторую, медленно движущуюся колонну, повернувшую на равнинную дорогу, ведущую через Энгус и Абердин. Обе колонны должны были воссоединиться близ Инвернесса и обратить в бегство местный правительственный гарнизон.
На третий день пребывания в горах колонна принца попала в страшную бурю. Впечатлительный граф Джованни Фандуччи ломал руки и скрипел зубами. Дороги, ведущие через Грампианские горы, представляли собой не что иное, как пастушьи тропы, в сильный ветер, снегопад и град по ним едва мог проехать всадник. Шотландцы радостно сбросили в пропасть бронзовые громадины и попытались утешить оружейника-итальянца веселой песней «Моя любовь живет в горах», но граф наотрез отказался присоединиться к дружному хору, запахнулся в плащ и ушел искать сочувствия у Огнеглазой Риты.
Струан Максорли застал их как раз в тот момент, когда повозка опасно раскачивалась из стороны в сторону, из нее неслись пронзительные крики. Парочку спасло лишь своевременное появление Алуина Маккейла. С помощью четырех членов клана он сумел разоружить Струана и убедить светловолосого великана, что колоть дрова полезнее, чем черепа.
Наконец Алуин оставил вспыльчивого горца под присмотром бдительных товарищей, подхватил охапку измятых карт и направился к палатке Александера. Откинув холщовый занавес и заглянув в палатку, он увидел бледную и подавленную Кэтрин Камерон. Согнувшись над тазом, она отплевывалась, брезгливо стирая с губ следы рвоты.
Несколько долгих минут Алуин смотрел на нее, затем вошел в палатку. Приступ рвоты уже заканчивался, Алуин вынес из палатки таз и помог Кэтрин поудобнее сесть на койке. Она немного успокоилась, только губы еще были синеватыми и дрожала рука, утирающая со лба испарину.
– Ты больна? – спросил Алуин, уже зная, что услышит в ответ, и замирая от ужаса.
Глядя ему прямо в глаза, Кэтрин призналась:
– У меня будет ребенок.
Алуин невольно перевел взгляд на ее живот под грубым шерстяным одеялом.
– И давно ты знаешь об этом?
– Ты спрашиваешь, давно ли я беременна? Сама не знаю. Самое большее – два месяца, самое меньшее – два часа.
Алуин покраснел.
– Прости... вопрос был нелепым. Я не хотел соваться в чужие дела, просто...
Плечи Кэтрин поникли.
– Знаю, Алуин. И ты меня прости, напрасно я рассердилась. Мне говорили, что женщины в таком положении становятся раздражительными, но это еще не значит, что они вправе срывать раздражение на друзьях. Ты простишь меня?
Он вздохнул, сел рядом и взял в руки ее ледяную ладонь.
– А Алекс знает?
– Нет. Еще несколько дней назад я сама ни о чем не подозревала, а потом все было недосуг поговорить с ним. Он так занят, что лишние сложности ему ни к чему.
Алуин провел пятерней по своим русым волосам.
– Если бы речь шла о моей жене и ребенке, я хотел бы узнать все сразу, Кэтрин. Немедленно.
– Я собираюсь все объяснить ему – я не настолько смела, чтобы хранить эту тайну.
Он улыбнулся:
– И не надо. Кстати, я готов перечислить несколько десятков имен людей, которые будут беречь тебя как зеницу ока. И это не только наши родственники. Когда Алекс рассказал Лохиэлу и Арчибальду о том, что случилось с тобой в Дерби, они в ярости собирались поднять по тревоге армию и уничтожить всех ополченцев в округе. Признаюсь честно, я охотно поддержал их.
Слезы навернулись на глаза Кэтрин, она положила голову на плечо Алуина.
– Дейрдре невероятно повезло.
– Нет, повезло мне. И Алексу. Но об этом я твердил ему с самого начала, а он не верил. Ты же знаешь, как он упрям.
– Да, я заметила, – слабо улыбнулась Кэтрин, теребя носовой платок. – А он не отправит меня домой?
Алуин бережно обнял ее за плечи.
– У него нет выбора. Алекс обязан защищать тебя и ребенка. В чем же он виноват?
– Ни в чем, – прошептала Кэтрин. – Просто... я была так счастлива. И он тоже, я точно знаю. Но мы пробыли вместе так мало...
– У вас впереди вся жизнь, – напомнил Алуин. – Разлука будет недолгой: рано или поздно война закончится. Мы совсем обессилели. Мы добились того, о чем даже не мечтали, а теперь наши воины хотят домой. У всех остались дома жены и дети, а скоро наступит весна, и если мы не начнем сев, то следующей зимой умрем с голоду. Каждый день от нас бегут люди. Они по-прежнему преданы нам, как в начале похода, но они понимают, что нам уже некуда отступать. Даже если принц захватит Инвернесс, это ему не поможет. Английский флот держит блокаду всего побережья, мы не в состоянии рассчитывать на поддержку большого мира, а Камберленд чуть ли не каждый час получает провизию и принимает подкрепление.
Кэтрин вскинула голову:
– Ты думаешь, Чарльз Стюарт должен капитулировать?
– Если ты хочешь узнать, выгодна ли будет немедленная капитуляция шотландцам, то я отвечу: разумеется! Только капитуляция помешает Камберленду перебить нас всех до единого. А если ты спрашиваешь, готов ли Чарльз Стюарт капитулировать, то ответ один – нет. Почти шесть месяцев он был принцем, регентом и командующим освободительной армии, которая не знала поражений. Если сейчас он сдастся, если признает, что мечта несбыточна, несмотря на все блистательные победы, больше у него никогда не появится ни единого шанса. Чарльз знает, что такой властью и славой, как сейчас, он больше не будет обладать никогда. С унижением нелегко смириться – особенно после того, как ты еще совсем недавно покорял сердца дерзостью и отвагой.
