Селеста Брэдли - Самозванец
Натаниель знал все о «клубе» Далтона. Знал о существовании входа из переулка, расположенного за зданием, о существовании тайного кабинета, знал – что это за слово? – о шифровальной. Господи, что же там происходит? Клара подозревала, что Натаниель имеет к этому некоторое отношение, но ведь это шпионаж в чистом виде! Далтон должен незамедлительно об этом узнать.
Она собрала папки и разложила их в прежнем порядке, чтобы Натаниель ничего не заметил. Поставив папки в сейф точно так, как они и стояли, она аккуратно закрыла его и вставила отмычки, чтобы вновь провернуть замок.
Вдруг она услышала слабый щелчок и, прислушиваясь, затаила дыхание.
Затем повернулась и крепко сжала в руках отмычки.
– Кто здесь?
В полумраке стоял мужчина. На него падал лишь слабый отсвет мерцающей свечи, но этого было достаточно, чтобы заметить, что он высок и хорошо одет.
Закричать! Но сработала давняя привычка сдерживаться.
Мужчина вытащил пистолет из плаща и нацедил ей в сердце.
– Полагаю, у вас есть правдоподобное объяснение относительно вашего пребывания здесь?
– Что за нелепый вопрос! Сейчас ночь, я здесь не работаю, но тем не менее нахожусь в кабинете. Совершенно очевидно, что я пытаюсь взломать сейф.
На нее нацелено оружие, а она дает столь язвительные ответы. Клара поразилась собственной выдержке. Впрочем, по спине у нее побежали мурашки. Ведь одно движение пальца могло оборвать ее жизнь.
Мужчина сделал шаг вперед.
– Вероятно.
Свет, падавший на его лицо, стал чуть ярче, и Клара узнала мужчину.
– Я вас знаю, – выдохнула она.
– Конечно, знаете.
Наконец он вступил в круг света. Сердце у Клары подпрыгнуло и замерло. Лорд Рирдон. Натаниель.
– Какой сюрприз! Чем могу быть вам полезна, милорд?
– Извините, что причиняю вам неудобства, миссис Симпсон.
– Прошу вас, называйте меня Клара, – выпалила она, близкая к истерике.
Это вызвало у него улыбку, и ее пульс чуть успокоился, уже стоя с оружием в руках, он был умопомрачительным. Она покачала головой:
– Ангельское лицо. Жаль, что вы меня убьете и я не успею вас еще раз нарисовать.
Он подошел ближе и вернул картину на прежнее место.
– Я не собираюсь убивать вас, Клара. Но мне бы хотелось поговорить с вами приватно. Присядьте, пожалуйста.
Он галантным жестом указал на небольшой диванчик. Ее колени не сгибались.
– Не хочу быть невежливой, но я слишком напугана, чтобы пошевелиться.
И вновь его ангельская улыбка.
– Судя по вашему виду, этого не скажешь. Вы выглядите рассерженной, но не испуганной.
Интересное заявление, над которым стоит хорошенько подумать, разумеется, не сейчас.
– Тем не менее я и шага не сделаю под прицелом пистолета.
Он перевел взгляд с нее на пистолет и вздохнул.
– Клара, я не хочу держать вас под прицелом. Мне просто необходимо поговорить с вами, не поднимая шума. Если я уберу его, вы сделаете мне одолжение?
– Вы требуете от меня невозможного, милорд.
– Ох, черт возьми! – Он засунул пистолет в карман жилета, схватил ее на руки, отнес к диванчику и усадил. – Ну вот. Дилемма разрешена.
«Я попала в плен».
Далтону никогда в голову не придет, куда она отправилась.
Каждый раз, когда мужчина поворачивался в ее сторону, расхаживая взад-вперед, она сидела очень спокойно, опустив глаза. Но как только он отворачивался, внимательно осматривала комнату.
Это был прекрасный кабинет, чисто мужская, отделанная деревом комната. Никаких ваз и статуэток, ни одного подсвечника на каминной доске. И как назло, ничего, что можно было бы использовать в качестве оружия.
Натаниель приказал принести чай, но, несмотря на его заявление о необходимости поговорить, не произносил ни слова.
Появившийся в комнате дворецкий не выказал ни малейшего изумления, принес чай и сухое печенье, затем удалился, плотно закрыв за собой двойные двери.
– Должна сказать, что чувствую себя страшно неловко, поскольку не одета подобающим образом по такому случаю – чаепитие с вашей светлостью, – пробормотала она. Ее волнение было достаточно сильным, чтобы вынудить прервать молчание, но недостаточно сильным, чтобы заставить умолять об освобождении.
Натаниель повернулся и мгновение пристально смотрел на нее, потом покачал головой:
– У вас снова рассерженный вид. Из этого я делаю вывод, что вы сильно напуганы.
– Удивительная сообразительность!
Он вновь начал расхаживать по комнате.
– Ваша безопасность зависит от вашего желания объединить усилия. Вы готовы поговорить со мной?
– О чем именно?
Он остановился и повернулся к ней.
– Как вы узнали о Флер?
– Флер?
Клара задрожала. Флер. По какой-то причине именно эта карикатура стала первым звеном во всей цепочке событий. За ней следили, на нее напали, а теперь лишили свободы.
Шанс дожить до утра казался маловероятным.
Лорд Рирдон опустился перед ней на колени, пристально глядя ей прямо в лицо своими зелеными глазами.
– Скажите, кто рассказал вам о ней. Ваш родственник?
Клара пришла в замешательство. Он явно пытался выведать имя того, кто его предал. Она не может взвалить на Освальда вину за собственную глупость.
Клара покачала головой:
– Никто не рассказывал. Я находилась вместе с вами в доме Уодзуэрта, подслушивала из своего укрытия. Пробралась туда через смежный чердак из соседнего дома, где живу.
Он потер лицо и остановил на ней серьезный взгляд.
– Вы следили за Уодзуэртом. Значит, вам известно очень много, так я полагаю. Это нехорошо, Клара. Совсем нехорошо.
– Не так уж много мне известно, – поспешно выпалила она. – Совсем немного.
– Вы должны рассказать мне все, что вам известно о Флер. – Его голос звучал еще более пугающе из-за спокойного, ровного тона. – От вашего ответа зависит ваша жизнь, Клара.
– Я не знаю Флер, никогда не видела ее, ни за что не узнала бы, встретив на улице.
Натаниель удивленно посмотрел на нее:
– Ее?
– А разве не о ней вы меня спрашиваете? Флер, оперная танцовщица или любовница, или кто она там?
Он открыл рот.
– Она? – Улыбка вновь появилась на его лице, и он опять стал похож на греческую статую. – Вы полагаете, что Флер – это женщина?
Он поднялся, сделал шаг назад, сел в кресло напротив нее и стал смеяться. Это был глубокий, грудной, грубый хохот неподдельного облегчения.
Клара сказала себе, что оскорбленное самолюбие совершенно неуместно в данный момент, когда она может умереть еще до наступления утра. И все же ее покоробил его смех, а он продолжал хохотать и никак не мог остановиться.
– Я счастлива, что смогла доставить вам удовольствие, милорд, – проворчала она.
