Патриция Райан - Сокол и огонь
— Что в этом смешного, черт тебя возьми?! — Эдмонд с досадой стукнул кулаком по стене. — Говорю тебе, она ведьма! Ее надо бы вздернуть за то, что она сотворила со мной! Я ни в чем не виноват!
Он снова бросился на Торна, но тот был готов к нападению и встретил его градом ударов. Он молотил его по груди и по голове. Эдмонд отступил, затем ринулся вновь, размахивая руками. Торн пропустил удар в лицо, но сумел отразить следующие, нанося в ответ еще более мощные. Эдмонд упрямо шел вперед, но у него плыло перед глазами и он теперь лягался, как здоровенное дитя, у которого разболелась голова. Он был крупный и сильный юноша, но Торн был гораздо мощнее и сильнее… и кроме того, он хорошо знал, куда надо бить, чтобы причинить противнику как можно больше вреда.
Торн снова представил израненную Мартину и решил, что сделает с Эдмондом то же самое, что тот сделал с ней. Его охватила какая-то небывалая ярость, желание отомстить. Это уже не походило на обычную драку или на кулачный поединок. Это была месть, ненависть, он вершил правосудие.
«Не убивай его», — сказал Питер. Торн на секунду закрыл глаза, вспоминая, почему он не должен убивать негодяя. Да, конечно, из-за Мартины. Он должен защищать ее.
Эдмонд корчился на полу. Извиваясь и кашляя, он обеими руками держался за солнечное сплетение. Торн не сомневался, что сломал ему по меньшей мере одно ребро и отбил почки. Теперь этот ублюдок с неделю будет мочиться кровью. И каждый раз, отправляя нужду, будет волей-неволей вспоминать преподанный ему сегодня урок.
Торн поднял свой меч и кинжал, затем взял Эдмонда за волосы и поднял голову вверх. Его губы и нос распухли; одна бровь была рассечена, и завтра все лицо будет покрыто синяками. Торн увидел в его глазах страх, но одновременно и вызов.
— Мой брат заставит тебя пожалеть об этом, дровосек.
— Твой брат никогда не узнает об этом. Потому что, если он узнает, ты умрешь.
— Вряд ли, потому что он убьет тебя раньше, — Эдмонд криво ухмыльнулся.
— Если он сделает это со мной, то один из моих людей сделает то же самое с тобой. Я клянусь на святыне, заключенной в рукояти этого меча, что ты будешь наказан смертью, если кто-нибудь узнает о том, что произошло здесь сейчас, — произнес Торн, положив руку на эфес меча.
Глаза Эдмонда расширились: от невежества он был очень подвержен суевериям.
— Но как я все это объясню? — Он беспомощно развел руками. — Ты только взгляни на меня!
— Скажешь, что на тебя напали разбойники, что они избили тебя и отняли все деньги. — Торн протянул руку. — Твой кошелек.
— Что? Уж не думаешь ли ты, что я отдам тебе…
Торн схватил его за волосы, и юноша завопил.
— Твой кошелек, — повторил Торн.
— Вор, свинья саксонская! — орал Эдмонд, вкладывая в его руку свой кошелек.
Торн отошел от него и надел плащ.
— И вот еще что. Слушай меня внимательно. Ты умрешь также в том случае… — Он опять торжественно положил руку на эфес, — но более медленной и мучительной смертью, если когда-нибудь еще посмеешь дотронуться до леди Мартины. Ты не должен даже заговаривать с ней. Всякий раз, когда она будет входить в комнату, ты должен выходить. Надеюсь, ты хорошо меня понял?
— Но она моя жена! Мне придется провести вместе с ней всю мою чертову жизнь!
— А это мы еще посмотрим.
— Что ты хочешь этим сказать?!
Торн проигнорировал недоуменное восклицание Эдмонда. Выйдя на улицу, он вложил кошелек в руку ошеломленному торговцу угрями.
— Вы никогда меня не видели, я здесь не был.
Мартина проснулась в птичнике, на узкой кровати. Торн сидел рядом на стуле, глядя в окно на занимающуюся зарю. Первые лучи утреннего солнца освещали комнату. Он не видел, что она проснулась. Его лицо казалось очень бледным, на одной щеке красовался синяк; прозрачные голубые глаза, освещенные рассветом, были отрешенными и печальными.
Она вспомнила, что Торн вернулся на закате и всю ночь просидел возле нее. Время от времени она просыпалась, встревоженная и не понимающая, где находится, и тогда он склонялся над ней, гладя ее, ободряя и утешая. Она заметила лежащий на его коленях меч и вспомнила о клятве, данной им Райнульфу. Он обещал защищать ее и вот теперь выполнял свою клятву. В конце концов он действительно человек чести, по крайней мере в отношении данного им слова.
Фильда тоже провела ночь здесь, меняла повязки, приносила ей бульон и вино. Мартина облизнула потрескавшиеся губы.
— А где Фильда? — спросила она хриплым голосом.
Торн поднялся и подошел к кровати.
— Она вернется, — сказал он, нежно кладя руку на здоровую щеку. — Ты знаешь, где ты?
Мартина кивнула, поморщившись от резкой боли в шее.
— Ты помнишь, что с тобой случилось?
— Эдмонд, — прошептала она.
Он взял ее руку.
— Эдмонд больше не потревожит тебя.
Некоторое время она вопросительно смотрела на него.
— Что ты сделал с ним? — спросила она, заметив свежий синяк на его щеке.
Торн убрал ее волосы с лица.
— К сожалению, меньше, чем он того заслуживает. Он жив.
Мартина заглянула ему в глаза.
— Наверное, я должна поблагодарить тебя.
Торн покачал головой.
— Я не заслужил твоей благодарности. Ведь если бы не я, ты бы никогда не вышла за Эдмонда. И то, что я сделал с ним, это слишком мало и слишком поздно, но кое-что я еще могу сделать, — добавил он, пожимая ее руку, — или постараюсь сделать. Например, защитить тебя и освободить от него навсегда.
Ее сердце бешено стучало.
— Разве это возможно?
— Не знаю, может быть. Правда ли, что он… что ваш брачный договор не был закреплен супружескими действиями с его стороны?
Мартина увидела в его глазах лучик надежды.
— Да, это правда.
Торн глубоко вздохнул, глаза его засветились, ей показалось, что он даже улыбнулся.
— Если мне удастся добиться расторжения брачного договора, ты не будешь…
— Расторжения брачного договора? Но как? — Мартина попыталась сесть, но боль пронзила ее, и она откинулась на подушки.
— Легко. — Он придвинулся ближе, взяв ее голову в ладони. — Я смогу устроить это, но ты этого хочешь?
— О Боже, и ты еще спрашиваешь?
Он хмыкнул.
— Я просто должен был убедиться, прежде чем начать действовать. Думаю, что расторгнуть брак, не закрепленный должным образом на супружеском ложе, будет легко. Брат Мэтью — специалист по каноническому праву. Сегодня вечером мы поговорим с ним об этом.
— Сегодня вечером? — Она нахмурилась. — Мы что, едем в монастырь Святого Дунстана?
Торн кивнул:
— Тебе небезопасно здесь оставаться. Эдмонд, несомненно, еще в Гастингсе — вряд ли он в состоянии скакать верхом. Но Бернард и его люди здесь. Я отправил Питера и Фильду собрать твои вещи и одежду…
