Дениз Робинс - Обреченная невеста
– Он изменит свой тон, когда им займется его светлость. Лучше увести его в башню, пусть спит на своей старой кровати. Там сыро и много крыс. Возможно, это охладит горячую кровь молодого джентльмена.
Айвор прошептал на ухо управляющей:
– Наверное, его светлость еще не знает о нашем приезде?
– Да, он допоздна пировал со своими друзьями, и думаю, что он еще храпит, – прошептала в ответ миссис Динглфут. – Он бы не приехал сюда, но отец и мать леди Джорджины захотели посмотреть особняк. Они возвратились в Эйлсбери в сумерки, – и доверительно добавила, – я не думаю, что новая баронесса будет вмешиваться в мои дела. Она всего лишь глупышка, которая много хихикает и безумно влюблена в его светлость. Она делает все, чтобы угодить ему. Даже меня называет «своей дорогой служанкой» и оставит управление домом мне, я уверена. В ней нет ничего от достоинства, грации и холодной невинности моей прежней хозяйки.
Она искоса взглянула на Певерила.
– Взгляните, на нем растаяли сосульки.
Певерил взглянул на миссис Динглфут с такой яростью, что та отступила, что-то бормоча под нос. Валлиец взглянул на Певерила и зевнул:
– Пойдем, тебя лучше запереть в башне, – сказал он.
– Меня не нужно запирать. Я сам приехал сюда, чтобы встретить вашего хозяина, – холодно сказал Певерил.
В этот момент хлопнула дверь и раздался звук шагов. Стоявшие в зале подняли глаза на музыкальную галерею. Там появился свет от мерцающих свечей, потом появилась высокая фигура барона. Завернутый в вельветовый халат и держа в руках канделябр, Дензил Чевиот медленно спускался по лестнице.
Сердце Певерила забилось быстрее. На его бледном, но решительном лице появилась краска. Впервые за два года он увидел человека, который был мужем Флер, и с некоторым удивлением отметил, что барон постарел за последние двадцать месяцев: его волосы, небрежно откинутые со лба, тронула седина. Медленно просыпаясь, он выглядел подслеповатым и злобным.
Чевиот медленно поставил канделябр на длинный дубовый стол перед камином, затем, затянув пояс своего халата, повернулся и осмотрел Певерила с головы до ног критическим оскорбляющим взглядом.
– Отлично, отлично, – прорычал он, – так, значит, это действительно ты. Мой добрый Айвор не ошибался, когда говорил, что выследит тебя по таланту. Добро пожаловать обратно в Кедлингтон, мой юный петушок. Вы достаточно долго жили мирно.
Певерил не отвечал. Его серые глаза выдержали взгляд блестящих глаз барона. Почувствовав запах алкоголя, он испытал глубокое отвращение к этому человеку.
Чевиот продолжал:
– Итак, в конце концов твоя школьная кисть выдала тебя? Или это было тщеславие? А может быть, тебе нужны были деньги?
– Благодарю вас, но я ни в чем не нуждаюсь, – отрывисто сказал Певерил.
– И тебе не стыдно? – продолжал барон. – Именно теперь, когда ты находишься на земле, где твоя сестра нашла вечный покой, ты не помнишь, как охотно я дал приют и позволил тебе совершенствовать свой талант и копить золото. Тебе не совестно при мысли о том, как ты обошелся с тем, кто оказал тебе такие благодеяния?
Певерил сжал кулаки, ему стало жарко, но он ответил твердо и ясно:
– Если уж мы заговорили о стыде, ваша светлость, то вам стоит вспомнить о нем и подумать, почему я пренебрег этим. Если я помог бежать женщине, некогда бывшей вашей женой, вы не хуже меня знаете истинную причину этого поступка.
Чевиот рассмеялся.
– Юный глупец. Ты думаешь, что стал всемогущим рыцарем, когда помог законной леди Чевиот упасть в твои хилые объятия?
Кровь прилила к лицу Певерила.
– Между нами не было прелюбодеяния, и вы это хорошо знаете, – сказал он.
– Я не знаю ничего подобного.
– Тогда я вам говорю об этом. Это истинная правда, и пусть меня накажет Господь, если я солгал.
– Неужели? – спросил барон, но его злобный взгляд не выдержал ясного открытого взгляда Певерила.
– Более того, – продолжал Певерил, – вы знаете о своем варварском обращении с Флер, а она не могла защититься. Я был и остался ее единственным другом.
Чевиот слегка повысил свой голос, пытаясь вложить в него чувство.
– Сэр, вы похитили мою жену, и я собираюсь убить вас.
– Сэр, – сказал Певерил, – вы заперли беззащитную жену, оставив ее на милость женщины, не знающей слова «жалость». Я спас ее от этой судьбы и рад, что сделал это, а дальше будь что будет.
– Будь что будет! – со смехом повторил Чевиот. – Это твой последний час, мой маленький художник! Я буду сражаться как джентльмен. На шпагах или пистолетах – не важно; право выбора за тобой. Но мне станет легче, когда ты покинешь этот мир.
– Вашей светлости следует подумать о себе, – сказал Певерил.
Барон снова засмеялся и повернулся к слуге.
– Ты слышал, мой добрый Айвор? Наш юный гений надеется убить меня на дуэли! Он прострелит мне голову или пронзит грудь?
В ответ Айвор засмеялся.
– Ваш противник уже мертв, ваша светлость. Певерил не выказал ни малейшего страха. Он боялся только за Флер: длинные руки могли дотянуться до нее и уничтожить. И следующие слова Чевиота сильно встревожили его:
– И предупреждаю, что не успокоюсь, пока не найду этот чистый цветок, ради которого ты умираешь. Выследить ее, так же, как и тебя, будет не трудно.
Певерил сник.
– Но почему, ваша светлость, вы хотите отомстить ей? – воскликнул он. – Религиозный суд аннулировал брак, и вы собираетесь снова жениться. Почему бы не оставить в покое бедную Флер? Вы ей причинили и так много зла.
– То, что я сделаю с бывшей леди Чевиот, это мое дело, – резко сказал барон, – и тебя это не касается.
Певерил на миг решил бежать: добраться до Флер и защищать ее. Он сожалел, что позволил заманить себя в ловушку. Он не мог умереть и оставить Флер одну. Однако быстро взял себя в руки, чтобы Чевиот не думал, что Флер полюбила менее храброго человека.
– Пусть будет дуэль.
– Еще не рассвело, – коротко сказал барон. – Я вернусь к себе, чтобы еще поспать. Ты тоже можешь так поступить. Мы встретимся на лужайке у южной стены. Доктор Босс умер, старый дурак, а поскольку у тебя нет секунданта, то им будет вот этот джентльмен, – он кивнул на эксперта, который помог найти Певерила.
– Благодарю вас, – холодно сказал Певерил. Барон Чевиот подавил зевок. Ему стало холодно, у него болела печень, и он понимал, что смерть Певерила принесет ему мало радости. Внутренне он даже восхищался, как ловко юноше удалось бежать. Месть барона была направлена скорее на Флер, чем на Певерила. За месяцы после аннулирования брака он чувствовал к ней смесь отвращения и вожделения: отвращения из-за черной крови, замаравшей хотя и всего на несколько секунд жизнь его сына и наследника; возмущение ее гордостью и безразличием, когда он впервые обнял ее. Но у него еще было желание; на некоторое время оно умерло, затем снова вспыхнуло. Просыпаясь, он вспоминал ее красоту, а иногда сходил с ума от ее нравственного превосходства.
