Бренда Джойс - Скандальные свадьбы (Сборник)
Все произойдет очень просто. А если нет?
Девушка замерла, приложив взмокшую ладонь к резной дубовой двери. Все, что ей нужно сделать, это толкнуть дверь и войти — вот только рука отказывается повиноваться, а в ногах не больше силы, чем в промерзших стеблях цветов. Что. если Макбрут отнесется с презрением к ее поступку? Сумеет ли она выдержать его неподвижный, холодный взгляд? И как заставить его сделать то, за чем она пришла?
«Привет! Я подумала, что вам, может быть, так же грустно, как мне… и не хотите ли вы лишить меня невинности?»
Ужасно глупо и совсем по‑детски.
В коридоре гулял сквозняк, и, как Хелен ни куталась в свою отделанную мехом накидку, ее пробирала дрожь, а от этого ей все труднее становилось сохранять внутренний жар своих фантазий. Как назло, именно теперь, когда настал момент действовать, в ней заговорил здравый смысл. Что за безумие привело ее сюда? Она не соблазнительница и не может предложить себя мужчине, тем более горцу, который ее ненавидит. А вдруг Макбрут обойдется с ней грубо? И с какой стати она поверила в то, что под суровой внешностью скрывается добрая душа? Да, он позаботился о раненом кучере, но это еще не означает, что Макбрут хороший человек. Возможно, ей следует выбрать в учителя совсем другого мужчину, джентльмена из общества, которому она могла бы довериться…
Хелен решительно повернулась, собираясь уйти, и внезапно уткнулась в мощную мужскую грудь.
В следующую секунду она оказалась прижатой к стене и, откинув голову, увидела очертания громадного тела. Но ей и не надо было большего, чтобы узнать его.
Макбрут!
Внутри у нее все затрепетало не то от страха, не то от восторга. Он подкрался, как волк к ягненку, и схватил ее.
— Что вы здесь делаете? — задыхаясь, спросила она.
— Не лучше ли спросить об этом вас?
Глубокий, с раскатистым шотландским акцентом голос взволновал ее, а жар, исходивший от его тела, зажег в ней пламя плотского любопытства, да такое сильное, что Хелен вмиг позабыла о своих сомнениях.
— Я пришла, — выпалила она, — потому что хочу быть с вами.
Напряженная тишина окружила их. Поймет ли он, что она имела в виду? Примет ли ее смелое предложение? Спиной она чувствовала холодный камень стены. Откуда‑то издалека словно с шумом ветра до нее донеслись слова: «Повернись и беги, пока еще есть время…»
Он раздвинул накидку и обхватил руками ее груди. Прикосновение казалось таким правильным, таким восхитительным, что она прислонилась к нему, требуя большего.
Резким движением Макбрут прижался к ней бедрами.
— Вышли на поиски удовольствия, миледи? Впрочем, чему тут удивляться.
— Не говорите со мной так, — негодующе воскликнула Хелен. — Это совсем не то, что вы думаете.
— Вам нравятся красивые слова. И всякие красивые уловки, чтобы удовлетворить свою похоть. А в остальном вы все одинаковы.
Он опустил руки, проведя ими по изгибам ее талии и бедер, затем по нескольким слоям нижних юбок, пока не взял в плен награду, прятавшуюся у нее между ног. Хелен вздрогнула и непроизвольно сжала бедра, но его рука оказалась зажатой там, где была.
Она стала отпихивать его, но натыкалась лишь на железные мускулы.
— Не надо.
— Не надо? Разве вы не за этим пришли сюда? — Его рука между ее бедер медленно задвигалась. — Или мои манеры не такие благородные, как у других ваших любовников?
Значит, вот как мужчина трогает женщину! Безжалостно, с грубой настойчивостью. И — стыдно в этом признаться — ей это нравится.
— Нет у меня никаких любовников, и я не позволю вести себя со мной подобным образом. — Она снова попыталась его оттолкнуть.
Он неожиданно убрал руку, но все еще оставался слишком близко, так что она продолжала чувствовать жар его тела.
— Значит, у вас есть муж.
— Нет у меня никакого мужа, и вообще я никогда раньше этим не занималась.
— Вы никогда не приходили в спальню к мужчине? — Макбрут осторожно потрогал шелковистую прядь ее волос. — Зато, не сомневаюсь, множество кобельков пресмыкалось у вашего порога…
— Идите к черту! — Хелен ударила его по руке. — Все дело в том, что меня мучило любопытство. Мне двадцать четыре года, а я никогда не была с мужчиной. Никогда.
— Что? Вы девственница?
Ей не понравился сарказм, прозвучавший в его голосе. Он разрушил ее золотую мечту: узнать наконец, что же происходит между мужчиной и женщиной.
— Пустите меня. С моей стороны было безумием прийти сюда. Если хотите знать, я уже собиралась вернуться в свою комнату, когда появились вы и начали меня лапать.
Он не пошевелился.
— Неужели?
— Да. Все это было ошибкой. Минутная потеря рассудка. — Хелен нырнула под его руку, но Макбрут со скоростью хищной птицы схватил ее и прижал к себе.
— Трусиха, — тихо сказал он.
Он, что, смеется над ней? Вряд ли. Юмора у этого человека нет ни на грош. Она попыталась освободиться.
— Пустите же!
— Не надо торопиться, девочка. Кажется, я должен извиниться.
— Ну так извиняйтесь, и делу конец.
— Мне не следовало разговаривать с вами так грубо. Если вы действительно невинны…
— Никаких если.
— Тогда вы не можете знать, как себя ведут мужчины. Мне не следовало вас так ласкать.
Но он снова ее ласкал, просунув руку под накидку, и его опытные пальцы заскользили по ее талии и спине. По контрасту с прежним грубым презрением сейчас его голос был просто чистый мед — сладкий, густой, обволакивающий, затягивающий.
— Вы не можете винить человека за то, что он обезумел. Такая теплая, мягкая, и все у вас на месте, как у настоящей женщины.
У нее ослабли ноги, но она не сдавалась.
— Отпустите меня. Я хочу вернуться в свою комнату.
— Но сначала возьмите вот это в вашу одинокую постель.
Он нагнул темную голову, и его горячие губы нашли ее рот, а язык раздвинул губы. От удивления Хелен остолбенела, и только поэтому его призыв остался без ответа. Но тут же ее руки сами обвили его шею. Она ощутила на его губах вкус выпитого им вина и почувствовала, что у нее начинает кружиться голова.
Все это время он ласкал ее, заставляя кровь бежать быстрее. Хелен тоже стала прикасаться к нему, сначала осторожно, потом все смелее и смелее, дотрагиваясь до его груди, плеч. Его мощь внушала ей благоговение. Ей нравилось, что они, такие разные, дополняют друг друга — мужчина и женщина. Именно об этом она мечтала: чтобы ее целовали страстно и нежно, а обнимали так, словно никогда больше не отпустят.
Тем временем его губы скользнули к ее уху. Он мял ей грудь и гладил твердые соски.
