Джоанна Хиксон - Принцесса Екатерина Валуа. Откровения кормилицы

Независимо от того, как все обернется, остаюсь вашей преданной и верной сестрой,

Писано в Труа, в графском дворце,

в понедельник, второй день мая 1419 года

Покидая Труа, Алисия, к ее чести, не бурчала и ни на что не жаловалась. Впрочем, у нее не было иного выхода, поскольку королевский двор уезжал, и она не могла оставаться здесь одна, без родных и друзей – не считая Жака. Люку тоже пришлось собираться в дорогу, потому что охота – главное развлечение короля, а все, что доставляло удовольствие Карлу, облегчало жизнь его опекунам и слугам. В Труа он вел себя спокойно и мирно, пугающие приступы недуга больше не повторялись, но никто не мог предсказать, как повлияет на короля возвращение в Понтуаз.

Королева Изабо решила нанести Екатерине визит именно в тот день, когда портной Жак принес законченное платье. Фрейлины с чрезвычайной осторожностью вынесли зеркало из опочивальни принцессы, и Екатерина попросила Жака подождать, пока она примерит новый наряд.

– Вы должны увидеть его в зеркале, мастер Жак, – уверяла она. – Говорят, что только в посеребренном венецианском стекле заметны мельчайшие подробности творения мастера.

– Разумеется, ваше высочество, – изумленно согласился Жак, разглядывая свое отражение. – Для меня будет большой честью подождать.

Алисия с Агнессой помогли Екатерине надеть новое платье. Портной ухватился за редкостную возможность шить для принцессы и создал не обычный упелянд с высокой талией по придворной моде, а нечто совсем иное. Екатерина выбрала для платья темно-бирюзовую парчу с золотой нитью, а для высокого воротника и изнанки рукавов – атлас сливочного цвета. Из этих тканей Жак сотворил необычный наряд, плотно обтягивающий талию, с пышной юбкой, расходящейся впереди клином и открывающей так называемый петтикот – нижнюю юбку из плотного кремового шелка, густо расшитого золотыми цветами и листьями. Подобного одеяния французский королевский двор еще не видел. Наконец принцесса вышла в салон и долго вертелась перед зеркалом, желая разглядеть платье со всех сторон.

– Ваше высочество, я создал этот наряд на основе модели, представленной мастерам гильдии по окончании моего ученичества, – поспешно пояснил Жак. – Его тогда назвали необычным.

– Потрясающее творение! – просияв, воскликнула Екатерина. – Настоящий шедевр. Я буду им дорожить. Мастер Жак, у вас настоящий талант, и я объявлю об этом при дворе.

– О чем это вы собираетесь объявить, дочь моя? Боже милостивый, что на вас надето?! – прозвучал раздраженный голос с характерным баварским выговором.

Восторженный шепот фрейлин мгновенно утих. Они обернулись к двери и поспешно опустились на колени. В сопровождении двух фрейлин королева Изабо вошла в комнату. Повинуясь жесту матери, разрумянившаяся Екатерина поднялась с колен.

– Ах, ваше величество, как мы рады вашему визиту! Не соблаговолите ли присесть? – тихо сказала она, указывая на собственное кресло.

Фрейлины приподняли длинный шлейф усыпанного рубинами и изумрудами платья, и королева опустилась на мягкое сиденье. Мы затаили дыхание, испугавшись, что ее невероятно высокий головной убор зацепится за балдахин и упадет. Головные уборы королевы в последнее время становились все выше и выше, возможно, как с иронией предположила ее дочь, чтобы отвлекать взгляды от лица с растущей сеткой морщин.

– Садитесь, – благосклонно произнесла королева. – Все, кроме вас, Екатерина. Вам я не позволю сесть, пока вы не объясните, почему так необычно одеты. Надеюсь, вы не собираетесь появляться при дворе в этом наряде!

– Нет, если на то не будет одобрения вашего величества, – с запинкой ответила Катрин. – Однако, ваше величество, вы же не станете возражать против такого красивого платья?

– Оно слишком странное! – воскликнула королева. – Больше похоже на спальную робу, чем на придворное платье. Что на вас нашло?

Екатерина, вспомнив причудливые одеяния самой королевы, решила оправдать Жака и не стала выбирать осторожных выражений.

– По-моему, наряд восхитителен. Я твердо намерена его носить, пусть и не в вашем присутствии, раз уж вы до такой степени его не одобряете. Однако я уверена, что вскоре при дворе появится с десяток подобных. Ваше величество, позвольте представить вам портного, который создал это замечательное одеяние, – мастер Жак из Труа.

По знаку принцессы Жак выступил вперед и, пунцовый от благоговения и смущения, преклонил колена перед креслом королевы. Изабо мельком взглянула на него и тут же махнула ему отойти.

– Портной из Труа?! Это все объясняет. Убирайся! Уродливые провинциальные наряды погубят репутацию моего двора.

Огорченный Жак отступил и попятился из комнаты. Алисия выскользнула следом, так незаметно, как умеет только прислуга. Королева не обратила на них ни малейшего внимания. Я украдкой вздохнула.

– Боюсь, вашему двору придется ходить в обносках, ваше величество, потому что вряд ли мы скоро вернемся к парижским портным, – процедила Екатерина.

– Вы ошибаетесь, дочь моя. Наш господин герцог Бургундский заявляет, что, как только мирный договор и брачный контракт будут подписаны, мы триумфально вступим в Париж и устроим вашу с королем Генрихом свадьбу. – Она окинула собравшихся величественным взглядом. – И, уверяю вас, невеста не будет одета в платье, сшитое каким-то ничтожеством из Труа!

Поездка в Понтуаз, предпринятая в благоуханные майские дни, прошла гораздо быстрее и легче, чем наше первое туда путешествие. Принц Карл, по всей вероятности, строго приказал своим войскам не препятствовать движению кортежа родителей, поэтому мы ни разу не встретили его отрядов, а со стороны разбойников явилось бы крайним безрассудством напасть на эскорт из шестисот хорошо вооруженных бойцов, так что в дороге не случилось ничего неожиданного. По дороге король несколько раз выезжал на охоту, что обеспечило поваров изрядным запасом дичи. Люк громко возмущался – правда, только в кругу семьи, – что не следует выезжать на охоту, когда зверье вскармливает потомство, но ему быстро дали понять, что никто не смеет указывать королю, пусть и безумному, когда ему можно охотиться.

К радости Екатерины, дела заставили семейство герцога Бургундского спешно уехать в Дижон, и герцогу пришлось передать обязанности главы королевского эскорта одному из придворных вельмож. Не стесненная присутствием вероломного дьявола, Екатерина стала необычно приветлива с матерью, часами беседовала с ней в карете, и эта уловка благоприятно отразилась на размещении принцессы в замке Понтуаз. Она убедила королеву в необходимости наставлений перед встречей с королем Генрихом и настояла на том, чтобы в отсутствие герцога ей отвели его прежние покои во внутренней крепости.