Лиза Клейпас - Тайны летней ночи
— Если пытаешься смутить меня… считай, это тебе удалось… что ты делаешь?!
Ее платье вдруг показалось слишком свободным, и Аннабел с потрясенным изумлением поняла, что он успел расстегнуть большинство пуговиц.
— Саймон, — прошипела она, — только посмей! Немедленно прекрати!
Она рванулась прочь, но он легко догнал ее.
— У тебя одна минута.
— Не глупи, — коротко посоветовала она. — За минуту мы не добежим до номера, и ты не…
Раздался пронзительный визг, и еще пара пуговиц выскочила из петель. Аннабел попыталась отмахнуться от назойливых рук, но, поймав его взгляд, поняла, что он исполнит свою угрозу.
— Саймон, нет!
— Да.
Сейчас он напоминал тигра, задумавшего поиграть с добычей, а выражение его лица было слишком ей знакомо.
Аннабел подобрала юбки, готовясь взлететь по ступенькам. Из груди рвался истерический смех.
— Ты невозможен! Оставь меня в покое! Ты… о, если кто-то увидит нас, я никогда тебе не прощу!
Саймон последовал за ней без всякой спешки. Впрочем, его не обременяли масса юбок и сковывавший корсет! Она добралась до верхней площадки и завернула за угол. Колени ныли, ноги не слушались, но она продолжала бежать. Юбки, казалось, весили миллион фунтов, а легкие были готовы взорваться. О, будь он проклят за то, что творит с ней… и будь проклята она за дурацкий смех, который никак не унять!
— Тридцать секунд, — раздалось за спиной, и Аннабел задохнулась. Три длинных коридора, прежде чем она окажется в номере… а времени почти нет.
Судорожно стягивая оттопырившийся корсаж платья, она огляделась в поисках подходящего укрытия и ринулась к первой же двери, открывавшейся в маленький темный чулан. Ее встретил густой запах крахмала. На полках лежали стопки аккуратно сложенного белья и полотенец.
— Быстрее, — пробормотал Саймон, вталкивая ее в чулан и закрывая дверь. Аннабел немедленно оказалась в темноте и, продолжая смеяться, безуспешно отбивалась от мужа. Но у того, похоже, внезапно выросло больше рук, чем щупальцев у осьминога. Непонятно, как он умудрялся расстегивать ее одежду и одновременно стаскивать быстрее, чем она успевала обороняться.
— Что, если ты нас запер здесь? — забеспокоилась она.
— Сломаю дверь, — пообещал он, дергая за тесемки ее панталон. — Потом.
— Если сюда вломится горничная, нас немедленно выкинут из отеля.
— Поверь, здешние горничные видели сцены похуже. Ее платье уже валялось под ногами Саймона, а панталоны сползли к щиколоткам.
Она снова попыталась протестовать, но Саймон, сунув руку между ее ног, обнаружил убедительное доказательство готовности к любовным играм, после чего дальнейшее сопротивление показалось бесполезным. Оставалось с готовностью отвечать на поцелуи…
Бархатный грот ее тела легко принял его, и она вскрикнула, когда его пальцы растянули ее, так что при каждом выпаде его плоть легко касалась чувствительного бугорка.
Они старались прижаться друг к другу ближе, слиться в единое целое. Ее корсет был слишком тесен, но и в этом она находила неожиданное наслаждение, словно все новые ощущения наводняли нижнюю половину тела и оставались в набухших наслаждением тканях. Ее пальцы безуспешно рвали на нем одежду, когда желание превратилось едва ли не в безумие. Саймон наполнял ее мощными толчками, не сбавляя ритма, пока экстаз не завладел обоими, а в легкие не проник аромат чистого, выглаженного белья. Ноги напряглись, словно пытаясь удержать наслаждение.
— Черт, — пробормотал Саймон несколько минут спустя, когда сумел отдышаться.
— Что? — прошептала Аннабел, припав головой к лацкану его фрака.
— Теперь до конца жизни запах крахмала будет возбуждать во мне желание.
— Это твоя проблема, — хмыкнула она и вздрогнула, когда его плоть, все еще находившаяся в ней, дернулась.
— И твоя тоже, — объявил он за секунду до того, как нашел в темноте ее губы.
Глава 23
Вскоре после возвращения новобрачных из Франции встал неизбежный вопрос о встрече обеих семей, откладывать которую больше было нельзя. Берта, мать Саймона, потребовала, чтобы все пришли на ужин, за которым можно лучше узнать друг друга, поскольку до свадьбы на это не было времени. Хотя Саймон предупредил Аннабел, чего стоит ожидать, а та, в свою очередь, постаралась подготовить мать и брата, все же предвидела, что результаты вряд ли будут блестящими.
К счастью, Джереми был рад иметь такого зятя, как Саймон. За последние месяцы он сильно вытянулся и теперь был на голову выше Аннабел. Каштаново-золотистые волосы выгорели на солнце, а голубые глаза весело улыбались.
— Я глазам не верил, когда читал мамино письмо, в котором она сообщала, что ты выходишь за Саймона, — тараторил он. — И это после всего, что ты наговорила о нем за последние два года…
— Джереми! — пожурила Аннабел. — Посмей только повторить хотя бы слово!
Джереми, смеясь, обнял сестру и протянул руку Саймону:
— Поздравляю, сэр. — И, обмениваясь рукопожатием с зятем, лукаво заметил: — Собственно говоря, я ничуть не удивился. Моя сестрица так часто и так долго жаловалась на вас, что я сразу понял: без глубоких чувств тут не обошлось.
Саймон нежно посмотрел на свирепо хмурившуюся жену.
— Понять не могу, что она нашла достойным жалоб, — хмыкнул он.
— Кажется, она сказала… — начал Джереми, усиленно подмигивая сестре, которая не замедлила ткнуть локтем ему под ребра. — Ладно-ладно, молчу, — быстренько выпалил он, поднимая руки и отскакивая. — Я всего лишь вел учтивую салонную беседу с новоиспеченным зятем.
— Учтивая салонная беседа обычно включает такие темы, как погода и здоровье, — уведомила Аннабел, — а не передачу замечаний, сделанных сестрой строго по секрету.
Саймон обнял жену за талию и, притянув к груди, прошептал:
— Я примерно представляю, как все было. В конце концов, ты не стеснялась высказать мне это в лицо.
Услышав веселые нотки в его голосе, Аннабел немного расслабилась.
Джереми, никогда раньше не видевший, чтобы сестра так свободно обращалась с мужчиной, и мгновенно заметивший в ней перемены, улыбнулся:
— Похоже, замужество пошло тебе на пользу, сестричка.
В этот момент в комнату вошла Филиппа и с радостным криком поспешила к дочери:
— Дорогая, я так скучала по тебе! — И, обняв Аннабел, с сияющей улыбкой обернулась к Саймону: — Дорогой мистер Хант, добро пожаловать домой! Как вам понравился Париж?
— Нет слов, — вежливо заверил Хант, наклонился, чтобы поцеловать подставленную щеку, и добавил, не глядя на жену: — А особенно я наслаждался шампанским.
— Ну разумеется, — кивнула Филиппа, — и я уверена, что каждый, кто… Аннабел, дорогая, что ты делаешь?
