София Нэш - Скандальная репутация

Люк расхохотался.

— Розамунда, ты не можешь говорить серьезно.

— Почему? Я вполне серьезна. Кроме того, это весьма занимательное зрелище.

— Судя по всему, ты не ищешь легких путей. Я мог бы с успехом использовать тебя в сражениях.

— Не знаю. Похоже, сегодня никаких дуэлей не будет, — сказала она, вглядываясь вдаль сквозь густые заросли берез. — Ну и ладно. Тогда давай пройдем в Грин-парк. — Она остановилась и сорвала несколько полевых цветков.

— А что ты хочешь увидеть в Грин-парке? Кстати, не могла бы ты идти немного помедленнее? Иначе ты прикончишь несчастную Салли.

Розамунда остановилась.

— Именно поэтому я никогда не прошу никого меня сопровождать. У твоих несчастных слуг и без того слишком много работы. — Она замолчала, очарованная зрелищем: из конюшен выводили на утреннюю разминку великолепных лошадей. В это время Салли удалось догнать их, и все трое двинулись вперед. — Если честно, я провожу не много времени в Грин-парке. Ты же знаешь, там почти нет цветов.

— Нет, я этого не знал. А почему?

— Из-за прокаженных?

— Что?

— Больница Святого Джеймса хоронила их там в безымянных могилах. Считается, что в этом месте все до сих пор осталось мрачноватым и унылым из уважения к мертвым.

Герцог покачал головой.

— Откуда ты все это знаешь?

— У тебя в особняке отличная библиотека. А мне делать нечего — только помогать в устройстве бала и держаться подальше от окон. — Они вошли в маленький парк, и Розамунда принялась разбрасывать сорванные ею цветы.

— Это, насколько я понимаю, для мертвых?

— Конечно, — пробормотала она, чувствуя себя довольно глупо. — Будь я прокаженной, мне бы хотелось видеть цветы, а не только землю и траву.

Герцог кашлянул.

— Мне очень жаль, — сказал он, — что тебе приходится проводить все дни в Хелстон-Хаусе. Понимаешь, если бы у нас была хоть малейшая возможность…

— Не стоит об этом говорить. Я стараюсь делать все, чтобы помочь вам. Это самое малое, что я могу сделать после всех усилий, предпринятых тобой и бабушкой. Мне только жаль, что я ничем не сумею отблагодарить за добро. Знай, что, даже если не повторяю этого ежеминутно, я вам очень благодарна. Наверное, мне стоило это как-то показывать.

— Думаю, тебе известно, — решительно прервал ее герцог, — что я предпочитаю благодарности любые другие проявления чувств. Благодарность — родственница жалости. А теперь, может быть, мы лучше поговорим о той дьявольской черной крысе, которую ты выслеживала?

Розамунда улыбнулась:

— Как скажешь. Кстати, и место для этого исключительно удачное, ты не находишь? — Грин-парк закончился у северного угла Сент-Джеймс-парка.

— Продолжай, — усмехнулся Люк, продемонстрировав тот самый слегка кривой зуб, который делал его улыбку обворожительной. — Я же вижу, что ты умираешь от желания объяснить мне почему.

— Потому что король Карл Второй всегда любил гулять со своей любовницей вокруг пруда Розамунды.

— А какая связь с черной крысой? — Его глаза выражали явное недоумение.

— Грешный аристократ, прогулка с любовницей, пруд Розамунды… Я считала тебя более сообразительным.

Герцог рассмеялся.

— Какой нормальный человек хорошо соображает в такую рань? Но может быть, ты расскажешь еще что-нибудь об этом очаровательном грызуне?

— Я сказала более чем достаточно.

Люк устремил на нее проницательный взгляд.

— Ладно, тогда, может быть, пойдем обратно? Или ты позволишь мне взять экипаж?

Потертые кожаные сиденья экипажа были немного влажными — каждое утро кучер их мыл. Розамунда и герцог молчали. Но Розамунда была довольна. Она сказала, что хотела, а Люк понял, что она все знает.

Даже если бы она сто раз прорепетировала эту сцену в своей комнате, у нее не получилось бы лучше. Ей хотелось создать впечатление, что ее совершенно не задевает его интрижка с графиней. Она уже давно убедилась, что лучше демонстрировать безразличие, чем эмоции. Алфред был прекрасным учителем. А вот Люк Сент-Обин оставался для нее загадкой.

Розамунда не была уверена, что сможет долго сохранять беззаботный вид. А еще раз заглянув в завораживающие голубые глаза, она сжала руки в кулаки и вознесла молитву Всевышнему. Пусть ее дома ждет письмо от Финна!

Глава 16

Охотник за приданым. Мужчина, не имеющий состояния, которого богатая женщина ловит и женит на себе без малейших усилий.

Люк позволил своему камердинеру, точнее, бывшему юнге, завязать галстук. Юноша пришел в восторг и, с гордостью поглядывая по сторонам, принялся сооружать нечто сложное и совершенно нелепое на шее хозяина, терпению которого быстро пришел конец.

— Корки, у тебя есть ровно три минуты, прежде чем я привяжу тебя к стулу с помощью этой самой тряпки, в которую ты превратил мой галстук.

— Извините, капитан, то есть ваша светлость.

— «Капитан» в отсутствие посторонних вполне подойдет. — По правде говоря, Люк продолжал отдавать предпочтение именно такому обращению. К новому он так и не привык. Слишком уж оно напоминало об отце и, хуже того, о безвременно ушедшем брате, который должен был носить титул намного дольше.

— Как скажете, капитан.

Люк подавил улыбку. Корки изо всех сил старался стать настоящим герцогским камердинером, но Люксам не давал ему шанса научиться.

— Вот так, а теперь не шевелитесь, пожалуйста, капитан. Ее светлость дала мне это.

Люк скосил глаза и увидел булавку для галстука с крупным рубином.

— Даже не думай, если дорожишь жизнью, — пригрозил он.

— Ее светлость сказала, что вы должны носить красное для «огня».

Ата, Грейс и Розамунда становились невозможными, когда собирались вместе. Они заказали и разослали приглашения, даже не поставив его в известность. Герцог пробормотал что-то не предназначенное для чужих ушей, и Корки проказливо хихикнул. Ну, в чем-то они, конечно, были неплохи, да что там говорить, великолепны. Надо же придумать такое — «Бал Огня и Льда»! И ведь ни одно из четырех сотен приглашений не было отклонено. Похоже, скандальная репутация все же обладает для общества особой привлекательностью.

Люк мужественно отбил последние атаки Корки и направился через площадь в дом номер тридцать четыре. Еще на подходе он услышал гул женских голосов и с трудом подавил желание убежать. Похвалив себя за мужество, он открыл дверь.

— Люк, — простонала Ата, — что нам делать?

— Пейте и резвитесь с напыщенными лизоблюдами.

— Ах, оставь свои шуточки! — взмолилась Ата. — Ты обязан нам помочь.