Герман Воук - Марджори в поисках пути
— Хорошо, на самом деле мой стол завален до потолка. У меня не было девушки, но я не хочу портить тебе воскресенье…
— Ты не испортишь его. Позволь мне пойти прямо сейчас.
— Нечего делать. — Тон миссис Моргенштерн был непреклонен. — Сколько докторов вынуждены были говорить тебе, чтобы ты не работал больше по воскресеньям? Завтра будет довольно времени. Если ты так полон энергии, мы можем сходить после обеда и навестить тетю Двошу. Это приятная прогулка в санаторий.
— Санаторий? Что случилось с тетей Двошей? — спросила Марджори.
— Она получила анемию из-за того, что не ела ничего, кроме вегетарианской пищи, — ответила мать. — Она смогла вставать с постели уже два месяца назад, но еще лечится инъекциями от печени и не ест ничего, кроме гамбургеров, сердца, языка, потрохов и тому подобного.
Марджори разразилась смехом, когда это услышала.
— Это правда?
— Вовсе нет, сейчас уже нет, — сказала мать, улыбаясь. — Она ест, как лев в зоопарке.
Мистер Моргенштерн проворчал:
— А когда диктовать письма? Это меньше труда, чем прогулка на машине за сорок миль. Первый раз в жизни Мардж хочет поработать для меня, а ты…
— Никакой работы по воскресеньям, вот и все! — отрезала мать.
— Папа, сколько ты будешь платить мне? — поинтересовалась Марджори.
Мистер Моргенштерн сморщил губы, пытаясь выглядеть по-деловому, но его глаза, сияя, излучали теплоту.
— Ладно, в настоящее время девушки начинают с семнадцати в неделю. Но ты не можешь получать оклад ни на два цента меньше, чем двадцать. Ты довольна?
— Я думаю, это неплохо для меня.
— Хорошо, я назначу тебе двадцать. Если ты будешь плохо работать, я уволю тебя. Я не хочу бесполезных родственников, околачивающихся вокруг офиса.
— Достаточно ясно.
Миссис Моргенштерн сказала:
— Не говорите мне, что мы действительно будем получать другие заработки в этом доме. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Да, это правда, — улыбнулась девушка.
— Я поверю в это, когда ты проработаешь три недели, — сказала миссис Моргенштерн. — Больше сил тебе, дорогая, но работа в этом офисе очень тяжелая и очень скучная.
— Я знаю.
— Может ли быть, что она стала взрослой? — спросила мать отца.
Этот утренний разговор был результатом бессонной ночи, когда Марджори приняла несколько тяжелых решений. Последнее замечание матери задело ее. Она сказала:
— Мама, сколько мы платим здесь за аренду? Восемьдесят в месяц, да?
— Восемьдесят два, а что?
— Я хочу платить свою долю. Если я сохраню эту работу, я буду платить двадцать долларов в месяц. Хорошо?
Миссис Моргенштерн уставилась на дочь, и поначалу заинтересованный ее взгляд смягчился.
— Ты так считаешь?
— Да. Это запоздало, и слишком, я знаю. Я полагаю, ты думаешь так же.
— Марджори, насколько я уловила, суть в том, что ты это хочешь делать. Я очень рада от тебя слышать такие вещи. Но мы не нуждаемся в деньгах, слава Богу, и…
— Мы определенно не нуждаемся, — вмешался отец. — Если придет когда-нибудь время, что я не смогу дать крышу над головой своему ребенку…
— Решено, — заявила Марджори. — Я плачу свою долю ренты, начиная со следующей недели. Пять долларов в неделю, двадцать в месяц. Если я сохраню работу.
— У нее душевный кризис, вот что, — сказал Сет.
— Это глупо, — произнес отец. — Что ты делаешь, Мардж, готовишься выезжать?
— Мне двадцать два, папа, вот и все.
— Пока ты незамужем, ты останешься здесь.
— Я хочу остаться.
— Хорошо. Пока все понятно.
Мать сказала:
— Мардж, это все очень хорошо, ты можешь делать это, конечно, если тебе так нравится. Но ты непрактична. Ты пользуешься только одной комнатой и ванной. Двенадцать в месяц более чем достаточно.
— Хорошо, — проговорила Марджори быстро. — Тогда я буду платить двенадцать.
Мать улыбнулась:
— Хорошо, молодец! Всегда пытайся сторговаться.
— Я думаю, что мы сторговались. Но ты называла цену, — сказала Марджори. — Я рада иметь лишние восемь долларов, поверь мне.
— Марджори, что все это значит? Почему ты выходишь на работу? — спросил отец.
— Она заново рождается, — сказал Сет. — Это феномен превращения. Мы проходили по физиологии. Результат шока от потери роли в пьесе. Нужен шок, чтобы выйти из прежнего состояния, а иначе потребуется много времени…
Марджори сморщила на него нос и сказала отцу:
— Не пора ли мне сделать что-нибудь полезное на свете? В любом случае, я хочу сохранить сколько-нибудь денег.
— Для чего? — спросила мать.
— Понятия не имею.
— На подарок Ноэлю?
— Нет. Не на подарок Ноэлю.
— На норковое пальто? — предположил Сет.
— Точно. На норковое пальто.
— Нет, не на это, — понял папа.
Миссис Моргенштерн спросила:
— Что думает Ноэль обо всем этом?
— Я не знаю.
— Она не знает, — засмеялась миссис Моргенштерн.
— Не знаю.
— Где Ноэль? Он не звонил всю неделю.
— В Париже.
После легкой всеобщей паузы Сет сказал:
— Ты обманываешь.
— Нет, не обманываю. Он в Париже. Или будет там через день-два. Он отплыл на «Мавритании» на прошлой неделе.
Миссис Моргенштерн осторожно спросила:
— Ты провожала его?
— Да.
— Почему он уехал?
— Он так захотел.
— Что он собирается делать?
— Учиться.
— Учиться? Мужчина тридцати двух лет?
— Да, учиться.
— Учиться чему?
— Философии.
Миссис Моргенштерн открыла рот, потом закрыла его, не сказав больше ни слова, переводя глаза с потолка на мужа.
Отец спросил очень мягко:
— Марджори, сколько времени он хотел пробыть там?
— Я не знаю. Несколько лет, может быть. Он собирался еще в Оксфорд.
Миссис Моргенштерн сказала:
— Марджори, пожалуйста, извини меня, но я думаю, что Ноэль Эрман немножко сумасшедший.
— Вполне может быть, что он сумасшедший, — ответила Марджори. — Не знаю. Я знакома с ним только три года. Я не имею представления о нем.
— Ты противилась? — спросил отец.
— Нет, он просто уехал, — это совершенно правильно, тебе не нужно так беспокоиться, папа. Я совершенно довольна. Я ручаюсь.
— Это другой феномен превращения, — сказал Сет. — Запоздавший. Тот большой флоп, который он написал, вызвал шок — и затем…
— Ой, замолчи, — поморщилась миссис Моргенштерн. — Я жалею, что мы вообще отправили тебя в колледж. Вздор, вздор, все или кризис, или феномен. Ты все еще нелеп до ушей. Иди поговори часик по телефону с Натали Файн.
