Патриция Мэтьюз - Навстречу счастью
Девушка почувствовала, как забилось ее сердце. Она предпочитала писать о современницах, их судьбы ее волновали больше.
Очевидно, неудовольствие так или иначе отразилось на ее лице, так как Сара быстро заверила ее:
– Это не означает, что ты не должна писать о современных женщинах, но мы хотим продолжить экскурс в историю, а для этого трудно найти подходящего автора.
– О, я с удовольствием займусь этим, Сара! – воскликнула Джемайна. Прежде всего Сара являлась ее работодательницей. – Только мне необходимо закончить начатое.
– Заканчивай, дорогая. С новым проектом можно не торопиться.
– Тогда я пойду работать. – Джемайна встала и хотела уйти.
– Между прочим, – небрежно сказала Сара, – тебе известно что-нибудь об Оуэне?
– Да. По возвращении меня ждали три письма.
– Три письма? О Боже, я удивлена! Наверное, ты должна быть польщена.
– Не знаю, – призналась Джемайна сдавленным тоном.
– Оуэн – превосходный журналист, разве ты не согласна?
– Все так говорят. Но я мало читала из того, что он пишет. Только одну статью о…
Сара прервала ее:
– Он прислал замечательный материал о золотых приисках, который «Леджер» опубликовала в твое отсутствие.
– По возможности почитаю.
– Я сохранила эти газеты для тебя, Джемайна. – Сара насмешливо посмотрела на нее. – Думала, может, ты захочешь почитать.
– Спасибо, Сара. Обязательно прочту, когда будет время.
Джемайна с радостью покинула кабинет Сары, размышляя, почему она заговорила об Оуэне.
В холле девушка вдруг что-то вспомнила и остановилась. От волнения она совершенно забыла о том, что хотела написать об ужасных условиях труда работниц в Нью-Йорке. Она даже не спросила Сару, что та думает о письме, которое Джемайна написала ей накануне отъезда во Францию.
Девушка повернулась и решила вернуться в кабинет Сары, затем снова остановилась. Ей вдруг показалось: Сара умышленно избежала разговора на эту тему. Когда Джемайна хотела упомянуть о статье Оуэна, посвященной Лестеру Гилрою, пожилая женщина нарочно прервала ее, что могло означать одно – Сара не хочет поднимать этот вопрос. Возможно, она обсудила то письмо Джемайны с Гоуди, и тот наложил вето.
Джемайна поняла: сейчас не стоит говорить об этом с Сарой. Ее решимость написать ряд статей о работницах на фабриках Нью-Йорка ничуть не ослабла, однако надо подождать, пока не будут закончены статьи о мадам Роланд и Марии Антуанетте. И надо хорошо выполнить новое задание. Когда вся эта работа или по крайней мере большая ее часть будет завершена, она поговорит с Сарой о необходимости собрать материал о работницах.
Вернувшись в Филадельфию, Уоррен увидел, что состояние Элис резко ухудшилось за время его отсутствия, и им овладело чувство вины и уныния. Она стала чаще кашлять, иногда с кровью.
– Мне не следовало уезжать во Францию и оставлять тебя! – воскликнул он с дрожью в голосе. – Я должен был находиться рядом с тобой.
Элис слабо улыбнулась и коснулась его щеки тонкими пальцами.
– Дорогой, мы же договорились не обсуждать эту тему. Я хотела, чтобы ты поехал. Ты заслужил отдых от больной жены. Кроме того… – оживилась она, – я чувствовала себя хорошо еще неделю назад. Ты ведь знаешь, летом мне всегда становится хуже, а в это лето особенно. И что бы ты мог сделать, если бы остался здесь? Обо мне хорошо заботились. Пожалуйста, не мучайся так, Уоррен. Я начинаю чувствовать себя еще хуже, когда слышу, как ты обвиняешь себя.
Уоррен попытался принять более бодрый вид.
– Ну, теперь я вернулся.
– Я рада, дорогой. Расскажи мне о Париже и о новых модах на этот сезон.
Она слушала с большим интересом, когда он рассказывал про Париж. Уоррен старался по возможности не думать о Джемайне, пытаясь вообще забыть ее, однако чувствовал, что надо хотя бы вскользь упомянуть и о ней. Существовала вероятность, хотя и небольшая, что Элис узнает о присутствии Джемайны в Париже и о том, что они вместе проводили там время.
– Эта девушка, Джемайна Бенедикт, – заметила Элис. – Кажется, ты не упоминал о ней раньше.
– Разве? Ты должна помнить, я однажды сопровождал ее на один из званых вечеров.
– Она хорошенькая? – Элис пытливо взглянула на него.
– Хорошенькая? Пожалуй. Она определенно талантлива. Сара о ней высокого мнения.
– Надеюсь, ты показал ей Париж.
– Да, конечно, – осторожно сказал Уоррен. – Когда находил время. Я ведь был очень занят.
– Помнишь ту неделю, когда мы были с тобой в Париже? – мечтательно произнесла Элис. – Мы так чудесно провели там время!..
– Очень хорошо помню. Никогда не забуду. – Уоррен встал. – А сейчас я принесу ужин.
– Уоррен… – Она поймала его руку. – Хочу, чтобы ты пообещал мне кое-что.
– Конечно, дорогая. Все, что в моих силах.
– Я не желаю, чтобы ты горевал слишком долго, когда я умру. Ты заслуживаешь лучшей жизни, со здоровой женой, хорошенькой, как Джемайна Бенедикт.
– О, не надо, Элис! – Уоррен почувствовал, как неистово забилось его сердце. – Не говори так!
– Почему? – спросила она, глядя ему в глаза. – Пора посмотреть правде в лицо. Мне никогда не станет лучше. Обещай же, дорогой, пожалуйста!
– Хорошо, Элис, – мягко заверил он. – Обещаю.
Она глубоко вздохнула, опустилась на подушки и закрыла глаза.
– Как ты себя чувствуешь, Элис? – взволнованно спросил Уоррен.
Элис медленно открыла глаза.
– Хорошо, дорогой. Только немного устала. Я давно хотела попросить тебя об этом.
– Может быть, горячая еда подкрепит тебя, – предложил он с деланной бодростью.
– Может быть, – прошептала она.
Войдя в кухню, Уоррен почувствовал себя предателем: он ощутил радость, когда Элис заставила его пообещать снова жениться на такой девушке, как Джемайна. Уоррен часто удивлялся, как легко Элис читает его мысли, и это внушало ему страх. Откуда она узнала, что он постоянно думает о Джемайне?
Готовя поднос для Элис, Уоррен представлял, как расскажет Джемайне, что жена взяла с него слово снова жениться после ее смерти и упомянула при этом ее имя.
Затем он отказался от этой идеи. Трудно заранее предугадать, как на это среагирует Джемайна. Лучше подождать, пока…
Уоррен испуганно замер, и его снова охватило чувство вины. Он рассуждал так, будто Элис уже умерла!
Закончив приготовления, он поспешил в комнату с застывшей улыбкой на лице.
С разрешения Сары Джемайна в течение трех дней не появлялась в редакции. Она объяснила это тем, что дома ей лучше работается, поскольку тетя весь день отсутствует и ее никто не прерывает. Она закончила черновой вариант статьи о Марии Антуанетте, так как Сара планировала опубликовать этот материал в первую очередь.
