Светлана Берендеева - Княжна
– О-ой! Да ты что! А как?
– Очень просто. На Зорьку – и ищи свищи.
– Так ведь догонят!
– Пусть попробуют! Да и некогда царю погоню устраивать, к королю Августу ему надо, а потом на войну.
Варенька покачала головой, подпёрла щёку.
– Как всё просто у тебя. Отчаянная. А знаешь, говорят, Алексей Петрович тоже на этот турнир собирается.
Мария засмеялась.
– Он?! Да он после первого толчка полетит.
– Да там без толчков будет. Я сказать тебе забыла, царь объявил, что поскольку впереди сражения, и каждый человек пригодится, то здесь сраженья не будет, а только состязание. На конях и с оружием. Кто ловчее себя окажет, тот и победитель.
– Всё равно, Алексей первым быть не может. Да если б и мог, не позволит ему царь, ведь всё для того затеяно.
Да, – кивнула Варенька. – А какой он противный, даром что царевич, я на край света от такого бы убежала. Бедная его невеста.
И Варенька опять унеслась за свежими новостями.
Вечером Мария вернулась в свою комнату, ставшую роскошной спальней. Сюда и принесла Варенька последнюю и самую занятную новость.
– Я сейчас Шереметева встретила, он передать тебе просил на словах, писать некогда было. Он в состязании примет участие, но единственно, чтобы тебе помочь. Если он победить сумеет, то единственно, чтоб тебя от уз освободить.
Мария вздохнула.
– Царь-то ведь всё равно от своего не отступит. Но ты скажи ему, Варюша, что я признательна ему очень, что он мне как брат теперь.
Варенька глянула на неё усмешливо.
– Думаешь, это его обрадует, что он тебе брат? Я лучше только о признательности ему твоей скажу. А как тебе покои-то убрали!
Варенька прошлась по комнате, трогая то одно, то другое.
– А платье какое! Это твоё или новое?
– Было моё, да так переделали, что не узнать. Говорят, носят теперь так.
– Всё равно красиво. Знаешь, я видела у царицы кольца обручальные – для тебя – глаз не отвести! Ну ладно, ладно, не буду.
Она поцеловала насупившуюся подругу и перекрестила её.
– Бог даст, всё образуется.
День рыцарского турнира за прекрасную даму начался рано. Марии даже завтракать пришлось во время причёсывания.
Но другие, видно, поднялись ещё раньше – когда её вывели к огороженной поляне, на скамьях вокруг было уже полно народу. Она шла между Ниной и Варенькой, чувствуя, что все глаза этой толпы устремлены на неё одну.
Князь Радзивил, любезный хозяин, поспешил к ней навстречу.
– Вы сегодня ещё прекраснее, чем всегда, – сказал он, подводя её к высокому креслу в центре помоста перед аркой, – как и должно быть невесте. Взгляните, сколько собралось раненых в сердце вашими чарами, – он указал на всадников у входа в ристалище.
– Не так уж много этих раненых, – подумала Мария, – если принять во внимание родство и приданое, что они за мной получат. Всего-то десятка два.
Претенденты с лошадьми в поводу ждали у въезда на арену. Вперёд вышел человек с листом бумаги, стал выкрикивать правила. Мария не вслушивалась и не всматривалась, ей хотелось забыться и очнуться, когда уже всё кончится.
Запели трубы и рыцари двинулись в обход ристалища. Проезжая мимо помоста, где в центре сидела убранная в белое княжна, они склоняли головы, а некоторым удавалось заставить поклониться своих коней. Такое искусство награждалось одобрительными криками зрителей. Княжна же ни на кого не поднимала глаз.
Состязались в рубке, стрельбе, владении конём. Крик стоял ужасный – зрители подбадривали своих любимцев, приветствовали удачный удар или выстрел, издевались над неловкими. Кроме дворян, сидевших на скамьях, здесь было много простолюдинов, сошедшихся из окрестных сёл, не говоря уже о многочисленной челяди дворца.
Первая часть состязания закончилась, глашатай пригласил гостей и участников отдохнуть и подкрепиться в расставленных по полю шатрах. Для простолюдинов были выкачены бочки с пивом, выставлены корзины с хлебом и солёной рыбой.
Солнце стояло ещё не очень высоко, но пекло уже со всей силой, день обещал быть по-летнему жарким. Царь и вельможи поспешили в прохладу шатра. Мария приотстала, за её локоть уцепилась Варенька и возбуждённо зашептала:
– Ой, Маша, царь-то ведь, ехидна он этакая! Вон, смотри, – она показала на походную церковь, поставленную рядом с царским шатром.
– Ведь он распорядился, что как только победителя объявят, как только он с коня сойдёт, так прямо и под венец. Вот тебе и «убегу». Да ты погоди, не бледней, погоди, что скажу. Я дальше тебя сижу, ты лица состязальщиков разглядела?
Мария дёрнула плечом.
– Ещё разглядывать! Я и не смотрю на них.
– И зря, погляди. И как будут объявлять, кто остался, имена-то послушай.
– Как это, кто остался?
– Ты спишь там, что ли, на троне своём? На второй-то части не все они будут, а те только, кто промахов до сих пор не делал. А остальных – вон, чтоб свободнее было.
– Княжна Мария, княжна Варвара, прошу вас, заходите, – к ним спешили сразу трое любезных кавалеров.
Пришлось идти в шатёр. Всё время, пока из шатра не вышли, Мария пыталась придвинуться к Вареньке, спросить, кого же она там углядела. Но это ей так и не удалось – к ней беспрестанно подходили, говорили, как она хороша сегодня и как идёт ей белый убор. Да и без разговоров, куда бы она ни повернулась, за ней следовало множество глаз и провожал шелест губ, прикрытых веерами.
– Вы совсем не едите, княжна, – сказал кто-то.
Царь Пётр оторвался от стола с закусками.
– Не понужайте. Княжна себя уж на свадьбе мнит, – он подмигнул Марии и принялся объяснять, что по русскому обычаю жениху с невестой на свадьбе ни есть, ни пить не полагается.
– Но как же, – удивлялись кругом, – ведь у них не будет силы для…
Пётр довольно загоготал.
– А им в опочивальню с собой курицу али пирог дают. Там они вдвоём поедят, подкрепятся – и за работу, – веселился Пётр.
Кто-то обнял её за плечи, поцеловал в щёку. Оглянулась – Марья Васильевна, улыбается ей сочувственно.
– Потерпи, Мари, это недолго.
Усевшись снова в своё кресло на всеобщем обозрении, Мария навострила глаза и уши. И не зря! Глашатай объявил имена пятерых оставшихся в состязании: два поляка, Варенькин венгерский князь (ишь ведь – тоже), Михаил Шереметев и…
– Александр Бекович-Черкасский, – прокричал глашатай.
У Марии поджался живот и перехватило горло.
А вот и они едут. Опять кругом арены, опять кланяются. На сей раз ресницы княжны были подняты. Каждому казалось, что синие глаза глядят именно на него, а она искала взгляд только последнего всадника в шеренге. А этот последний на неё не посмотрел, уткнулся в гриву своего жеребца. Жеребец у него хорош и дивно послушен своему седоку. Но зачем же он здесь, если не хочет посмотреть на награду, за которую сражается?
