Элизабет Хойт - В объятиях графа
Фелисити едва сумела соорудить улыбку на своем лице, слушая болтовню пожилой женщины, хотя ей хотелось завопить от нетерпения.
– Да, но когда Анна вернется?
– О, я не думаю, что завтра или послезавтра. – Лоб миссис Рен наморщился от размышления. – Возможно, через неделю? Но точно в течение двух недель.
Фелисити почувствовала, что ее улыбка застыла и превратилась в гримасу. Милостивый Боже, может, у женщины старческое слабоумие?
– Понятно. Ну, мне нужно идти. Дела, знаете ли. Она могла сказать по неуверенной улыбке миссис Рен, что ее прощание вряд ли выглядело элегантным, но у Фелисити в тот момент не было времени. Она села в карету, и та тронулась. Почему Чилли вел себя так неосмотрительно? И кто из слуг насплетничал? Когда ее руки доберутся до предателя, она позаботится о том, чтобы он не смог найти работу нигде в деревне. Только сегодня утром за завтраком сквайр разгневался. Он потребовал, чтобы она ответила ему, кто украдкой выходил из ее комнат неделю назад. Это заставило ее испытать отвращение к вареным яйцам.
Если бы только Чилли залез в окно, вместо того чтобы воспользоваться входом для слуг. Но нет, он настаивал, что камень на подоконнике порвет его чулки. Глупый, самовлюбленный мужчина. Кроме того, Реджинальд, будто ей недостаточно подозрений по поводу Чилли, только вчера отпустил замечание по поводу рыжих волос Синтии: «Кажется, рыжие волосы не появлялись в семье Клиавотер на памяти живущих. Если когда-либо…»
«Ну конечно, нет, ты, глупый мужик, – хотелось завопить Фелисити. – Ее рыжие волосы происходят вовсе не из твоей семьи». Вместо этого она расплывчато упомянула темно-рыжие волосы своей бабушки и торопливо перевела разговор на гончих – предмет, который всегда захватывал ее супруга.
Фелисити пробежала пальцами по своей безупречной прическе. Почему сквайр наконец посмотрел на своих дочерей – спустя столько времени? Если это письмо усилило его подозрения по поводу Чилли, ее положению угрожает значительное падение. Она передернула плечами. Возможна ссылка в ветхий маленький домик на ферме. Даже развод, это самое ужасное из зол, какое могло случиться с ней. Невероятно. Только не с Фелисити Клиавотер.
Она должна найти Анну и получить то письмо.
Анна перевернулась и взбила тяжелую пуховую подушку уже, наверное, в сотый раз. Невозможно спать, когда ждешь, что на тебя спикирует кружащий граф.
Он не выказал удивления рано утром в этот день, когда Фэнни, взятая ею в компаньонки за неимением другой, уселась в следующую за ними карету. Поэтому Анна поехала наедине с графом в фаэтоне в Лондон. Она позаботилась о том, чтобы посадить Джока между ними на сиденье фаэтона, и была почти разочарована, когда Эдвард, кажется, не заметил этого. Они ехали весь день и приехали в лондонский особняк Эдварда с наступлением темноты. Очевидно, они разбудили прислугу. Дворецкий Дреари открыл дверь в ночной сорочке и колпаке. Тем не менее зевающие горничные разожгли очаги и нашли для них холодной еды.
Затем Эдвард вежливо пожелал ей спокойной ночи и попросил экономку проводить ее в предназначенную ей комнату. Так как карета со слугами и Фэнни еще не прибыла, спальня оказалась в полном распоряжении Анны. В стене комнаты она увидела маленькую дверь, ведущую в соседнее помещение, и у нее появились мрачные подозрения на этот счет. Спальня выглядела слишком огромной, чтобы быть просто комнатой для гостей. Он не мог поместить ее в анфиладу комнат графини, не так ли? Он бы не посмел.
Она вздохнула. На самом деле он посмел бы.
Часы на каминной полке уже пробили час. Конечно же, если бы Эдвард собирался прийти к ней, он бы уже сделал это. Правда, попытка не принесла бы ему ничего хорошего. Она заперла обе двери.
Твердые мужские шаги раздались по лестнице.
Анна замерла, как заяц, на которого упала тень птицы или хищника. Она посмотрела на дверь, ведущую в коридор. Шаги приближались, поступь замедлилась, когда они достигли ее двери. Затем шаги остановились.
Все ее существо сконцентрировалось на дверной ручке.
Последовала пауза, и шаги возобновились. Дверь дальше по коридору открылась и закрылась. Анна откинулась на подушки. Естественно, она испытала облегчение от такого поворота событий. Очень сильное облегчение. Разве любая истинная леди не испытала бы облегчение, избежав изнасилования графом-демоном?
Она раздумывала, как бы истинная леди предстала в спальне графа-демона для изнасилования, когда замок на двери в смежную комнату щелкнул и открылся. Эдвард медленно вошел, держа ключ и два бокала.
– Я подумал, может, ты захочешь выпить со мной бренди? – Он сделал жест бокалами.
– Я… м-м… – Анна помедлила, чтобы прочистить горло. – Я не хочу бренди.
Он подержал бокалы еще некоторое время на весу, прежде чем опустить их.
– Нет? Ну…
– Но ты можешь выпить его здесь. – Слова Анны вступили в противоречие со словами Эдварда.
Он молча уставился на нее.
– Со мной, я хотела сказать. – Она чувствовала, как ее щеки начинают пылать.
Эдвард повернулся к ней спиной, и на ужасное мгновение Анна подумала, что он уйдет в конце концов. Но он поставил бокалы на стол, снова повернулся к ней лицом и начал снимать галстук.
– На самом деле я пришел сюда не для того, чтобы выпить стаканчик спиртного на ночь.
У нее перехватило дыхание.
Эдвард бросил галстук на стул и стянул рубашку через голову. Ее глаза немедленно устремились на его голую грудь.
Он посмотрел на нее:
– Без комментариев? Я думаю, этого достаточно для начала.
Эдвард сел на кровать, чтобы стянуть сапоги, а потом и чулки. Кровать прогнулась под его весом. Он встал и опустил руки к пуговицам на бриджах из оленьей кожи.
Она перестала дышать.
Эдвард зло улыбнулся и медленно расстегнул пуговицы. Он сунул большие пальцы за пояс бриджей и снял их одним движением вместе с кальсонами. Затем он выпрямился, и его улыбка растаяла.
– Если ты собираешься сказать «нет», сделай это сейчас. – Его голос звучал несколько неуверенно.
Анна неторопливо рассматривала его. Ее взгляд скользил от полуприкрытых черных глаз к широким плечам и худому животу, к утолщающейся мужественности, к мускулистым бедрам и волосатым икрам и, наконец, к крупным костлявым ступням. Свет был приглушенным, как в «Гроте Афродиты», и она хотела сохранить в памяти его образ на случай, если никогда больше не увидит. Он стоял, предлагая ей себя при свете свечи. Она обнаружила, что ее горло слишком охрипло, чтобы говорить, поэтому просто протянула руки. Эдвард на мгновение закрыл глаза. Неужели он действительно думал, что она отправит его обратно? Затем он беззвучно подошел к кровати. Он остановился рядом с ней. Склонив голову с неожиданной элегантностью, он поднял руку, чтобы снять ленточку со своей косы. Черный шелк рассыпался по покрытым шрамами плечам. Он забрался в кровать и склонился над ней, его волосы щекотали ей лицо. Он опустил голову, чтобы покрыть нежными поцелуями ее щеки, нос и глаза. Она пыталась поднять свои губы к его губам, но он ускользал от нее. Пока она не стала нетерпеливой.
